Есть люди, которых многие презирают, которых принято презирать. И есть очень немногие по-настоящему чуткие люди, в ком живет сострадание к тем презираемым, – и не просто сострадание, а стремление понять: действительно ли заслужил человек такое к себе отношение? Но одно дело, когда речь идет о реальных людях, а как быть с вымышленными, с героями книг? Какое к ним может быть сочувствие, ведь сам автор или литературоведы поручили нам их презирать – для того они и были создан. А если все-таки не для того?

Эдуард Бояков: "Думать о вовлечении зрителя очень интересно"

Вот это сомнение и дало импульс работе драматурга Наталии Мошиной, а вслед за ней и худрука Нового Театра Эдуарда Боякова, поставившего спектакль по ее пьесе «Розовое платье с зеленым пояском». Главная героиня спектакля – Наталья из «Трех сестер». Да-да, та самая, для многих поколений читателей и зрителей чеховской пьесы символизировавшая грубое, наглое мещанство, та самая, которую даже ее муж Андрей через запятую после «я люблю ее» называл «мелким, слепым, этаким шаршавым животным». Та, с которой вроде бы всё ясно. О которой, в отличие от многих других несимпатичных героев Чехова, даже и думать как-то особо не хочется. Но Мошнина с Бояковым показывают: мы можем быть неправы, когда так одномерно воспринимаем героиню пьесы, а порой и вполне реальных и неприятных нам людей.

Формально «Розовое платье» можно назвать продолжением «Трех сестер». Действие спектакля происходит примерно через 20–30 лет после того, как офицеры покинули изображенный Чеховым провинциальный город. За это время произошло много чего, предчувствовавшегося героями пьесы, и прежде всего революция, после которой, как и мечтал Тузенбах, трудиться стали все. И в том числе Наталья Прозорова, которая, как и многие «из бывших», работает уборщицей.

Седая женщина в халате трет пол шваброй и пускается в воспоминания о минувшем: а что еще у нее осталось, кроме воспоминаний? И утягивает в них за собой весь зал, ведь она так неожиданно, пересекая толщу времени, оборачивается молодой красивой дамой – той самой Натальей.

Между ними тает лед: современная версия "Морозко" в Новом театре Боякова

Зритель погружается в мир ее личной правды. Узнает, что чиновник Протопопов, с которым у чеховской Натальи в довершение ко всем ее недостаткам был еще и роман – это давняя ее любовь, любовь всей жизни, а Андрей просто подвернулся в неудачный момент.

Как призраки, предстают перед зрителем во время монолога Наташи чеховские герои: зритель как бы проникает в память рассказчицы, где образы плавно сменяют друг друга.

Но не все воспоминания сладки. До сих пор она не может забыть высокомерия, пренебрежения, с которыми относились к ней генеральские дочери. Эта горечь и есть нить, потянув за которую, Наташа начинает распутывать клубок истории.

Молчавший больше века свидетель заговорил. Это позволяет взглянуть по-новому не только на саму Наташу, но и на других героев пьесы, например на самих трех сестер, способных лишь на разговоры о высоком, а на деле лишенных элементарного сострадания: Наталья упрекает их, в частности, в том, что они ни разу не поинтересовались ее ребенком, но кое-что мы ведь знаем и от самого Чехова, выпукло показавшего, как бесчувственно Ирина обошлась на телеграфе с матерью, только что потерявшей сына.

Очаровавший Марию Вершинин, по версии Натальи, циничный балабол, доведший жену до психоза, заводя в каждом городе по интрижке. Неожиданно крепко достается и, казалось бы, самому невинному персонажу пьесы – Тузенбаху, – его упоминают всегда с неприязнью, которая, может быть, просто способ отыграть на ком-то неприязнь, ощущаемую по отношению к самой себе.

Вглубь России: новая премьера "Лавра" от Эдуарда Боякова и Нового театра

Даже зеленый пояс на розовом платье, с которого начался «шейминг», – и он, оказывается, был не зеленым, а «матовым», сине-зеленым, все по моде, никакой безвкусицы.

«Розовое платье» – почти моноспектакль: все герои, кроме рассказчицы, лишь безмолвными видениями проплывают перед зрителем. Основная работа – почти полтора часа монолога – лежит на Ирине Линдт, и она делает ее завораживающе. Порой мы перестаем воспринимать ее героиню критически и полностью отдаемся сопереживанию. Не в этом ли цель спектакля – разорвать сковывающие нас цепи предрассудков и привычных трактовок? Удивиться самим себе, так прочно и убежденно увязшим в этих догмах, и не подозревающим о том, как мы можем быть поверхностны в своих суждениях, а порой и попросту неправы.