• На пороге кризиса
• Споткнувшийся дракон
• Добываем, сколько можем
• Запасов хватит на год или два

На пороге кризиса

В начале июня страны ОПЕК+ договорились о новых сокращениях нефтедобычи: с 2024-го планируется снизить ее еще на 1,4 млн баррелей в сутки в дополнение к двум миллионам баррелей, о которых договорились в октябре прошлого года. Само соглашение пролонгировано до 2025 года.

Что продолжают покупать у России недружественные страны

Квота России будет снижена на 650 тыс. баррелей. в сутки, при этом наша страна еще в феврале взяла на себя добровольное обязательство снизить добычу еще на 500 тыс. баррелей. в сутки. Участники группы ОПЕК в мае тоже решили добровольно снизить добычу на 464 тыс. баррелей. Свое слово 4 июня сказала Саудовская Аравия, объявив, что в июле в инициативном порядке на месяц сократит добычу еще на 1 млн баррелей, чтобы посмотреть, как отреагирует рынок.

Все это делается с единственной целью – остановить или хотя бы замедлить падение мировых цен на черное золото. Негативный тренд прослеживается примерно с середины прошлого года: 15 июня 2022-го баррель Brent стоил $125, а на 15 июня 2023-го – $74,25.
Эту цену не назовешь очень низкой – она, скорее, средняя: мы помним, как в начале пандемии COVID-19 баррель опускался ниже $30. Однако тенденция весьма тревожная. Реальный спрос на энергоносители постоянно падает, а следом падает и добыча. По данным Международного энергетического агентства, в мае этого года страны ОПЕК+ добыли нефти на 2,6 млн тонн меньше, чем было запланировано с учетом всех сокращений.

Остановить снижение цен не удается, правда, получается замедлить его, говорят эксперты. По крайней мере, нефть дешевеет не так резко, как другие энергоносители. Как отметил директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов (ИЭФ) Алексей Громов, цены на нефть с начала года снизились в среднем на 5%, в то время как уголь за аналогичный период подешевел практически вдвое, а цены на газ в Европе вообще упали в разы. «Действия ОПЕК+ сглаживают отрицательную динамику, – говорит эксперт. – В этом контексте деятельность картеля позитивна для мирового рынка и для России».

На что-то большее в нынешней ситуации рассчитывать и не нужно, ибо динамика сырьевых (и не только сырьевых) рынков сейчас определяется негативными ожиданиями в мировой экономике. Мы стоим на пороге глобального экономического кризиса, уверен Алексей Громов. И цифры подтверждают пессимистические прогнозы. В первом квартале этого года Европа уже вошла в рецессию – об этом сообщило агентство Bloomberg со ссылкой на данные Евростата. С января по март ВВП еврозоны сократился на 0,1%, такое же сокращение отмечалось и в последнем квартале 2022-го. Снижение ВВП два квартала подряд является формальным признаком рецессии.

Споткнувшийся дракон

Тревожные сообщения поступают и из Китая, а ведь именно с восстановлением китайской экономики связывались надежды нефтяников на увеличение спроса. Увы, в прошлом году Поднебесная показала результаты хуже тех, что прогнозировались. По данным Всемирного банка, ВВП страны вырос на 3% вместо ожидаемых 5,5%.

Локдауны, США и кризис на Украине: что мешает расти экономике Китая

В мае Национальное бюро статистики КНР зафиксировало падение индекса цен производителей (PPI) на 4,6% в годовом выражении – рекордный показатель за последние пять лет. Это означает, что спрос на китайские товары падает.

Косвенными признаками проблем в китайской экономике эксперты называют также снижение биржевых цен на энергетический уголь (главный энергоноситель в КНР) и резкое падение продаж микрочипов. По данным Ассоциации полупроводниковой промышленности (Semiconductor Industry Association), продажи микрочипов в мире сокращаются шестой месяц подряд, а в феврале в годовом исчислении они снизились на 20,7%. Причем сильнее всего продажи просели как раз в Китае – минус 31,6%, в Азиатско-Тихоокеанском регионе снижение составило 19,5%, в Северной и Южной Америке – 12,4%. В Европе и Японии продажи пусть и еле заметно, но подросли.

«Это характеризует падение спроса в Юго-Восточной Азии, и прежде всего в Китае, – полагает советник по макроэкономике гендиректора «Открытие Инвестиции» Сергей Хестанов. – Это звенья одной цепи, и все говорит о том, что экономическая активность в КНР хуже, чем ожидалось участниками рынка».

Добываем, сколько можем

Надо заметить, что для России ограничения, накладываемые соглашениями ОПЕК+, тяжелым бременем не являются. Мы и так добываем нефти меньше, чем допустимо по квоте. Причин этому две.

Тени над потолком: как "тайный флот" позволяет России уходить от западных санкций

Первая – техническая, и связана она с географическими особенностями российских месторождений. В пандемийном 2020-м мы сократили добычу в годовом исчислении на 50 млн тонн – с 563 млн до 513 млн. А вот вернуться к прежним показателям уже не смогли. В той же Саудовской Аравии (она, как и РФ, сильно сократила добычу) нефть добывается в песках, и объемы извлечения, по сути, регулируются краном – прикрутил вентиль, открутил вентиль. В РФ же масштабное сокращение добычи фактически означает консервацию скважин, объяснил Алексей Громов: если они не возобновляют работу в течение шести месяцев, происходит их заводнение, и просто так «включить» их уже не получится.

Поэтому, когда COVID миновал и в 2021-м началось восстановление мировой экономики, мы смогли нарастить добычу лишь на 10 млн тонн. В 2022-м добавили еще 10 млн тонн, но на допандемийные показатели так и не вышли. «По факту мы технологически не можем восстановить добычу, как нам позволяют квоты ОПЕК+, – говорит Громов. – Еще в 2021 году мы не выбирали разрешенные объемы, и сейчас Россия добывает меньше разрешенного уровня».

Вторая причина – ограничение наших экспортных возможностей. После введения европейского эмбарго на поставки российской трубопроводной нефти отечественным нефтяникам удалось осуществить поворот на Восток, то есть переориентироваться на рынки Китая и Индии. Для этого даже был сформирован «теневой» танкерный флот из примерно шести сотен судов. Но такой экспорт не может в полной мере компенсировать утраченный рынок Старого Света.
Как обстоят дела с нефтедобычей в текущем году, мы точно не знаем, поскольку в апреле правительство на год приостановило (читай: засекретило) публикацию данных по добыче нефти и газа в стране.

Запасов хватит на год или два

Для России сокращение физических объемов добычи и экспорта, равно как и падение нефтяных цен, – большая проблема. В начале июня российский Минфин сообщил, что по итогам первых пяти месяцев 2023 года нефтегазовые доходы казны по сравнению с аналогичным периодом прошлого года снизились на 49,6%, до 2853 млрд руб. Общий объем доходов бюджета (тоже в годовом исчислении) сократился на 19%. Это очень сильное снижение, отметил главный научный сотрудник Института экономики РАН Игорь Николаев, особенно если учесть, что дефицит бюджета превысил 3,4 трлн руб. при целевом показателе 2,9 трлн руб.

Поскользнувшийся рубль: как глубоко упадет российская валюта в 2023 году

Сокращение нефтегазовых поступлений и рост дефицита – это, конечно, плохо, однако некритично: немедленных и резко отрицательных последствий для отечественной экономики они не вызовут. Но будут давить на курс национальной валюты и разгонять инфляцию. «Возможно наблюдаемое ослабление рубля – это отражение растущего дефицита бюджета», – предположил Сергей Хестанов.

Пока дефицит бюджета меньше ликвидной части Фонда национального благосостояния (ФНБ), мы можем чувствовать себя более-менее спокойно. По словам Николаева, средств ФНБ должно хватить, чтобы залатать бюджетные дыры в этом году, возможно, что-то останется и на следующий. Плюс экономические власти могут прибегнуть к внутренним заимствованиям. Но если в 2024-м ситуация с наполнением бюджета не улучшится, весьма вероятно, что правительству придется вспомнить уже подзабытое слово «секвестр».

Несмотря на возможные издержки, дальнейшее участие в соглашении ОПЕК+ для России стратегически важно, полагает Алексей Громов. Картель уже доказал свою эффективность: соглашение о сокращении действует с 2017 года, и все это время удавалось поддерживать цены на приемлемом уровне.

Если одна из крупных нефтедобывающих стран (хотя бы Россия) решит наплевать на соглашение, есть очень серьезный риск разбалансировать рынок и обрушить цены. Нечто подобное случилось весной 2020 года, в самом начале коронакризиса. Тогда наша страна повела себя, по выражению Алексея Громова, как слон в посудной лавке, отказавшись пойти на соглашение с Саудовской Аравией. В течение апреля шла ценовая война, в результате баррель просел до $29, и, чтобы стабилизировать рынок, нам все равно пришлось сокращать добычу на 10% – заметно больше, чем предлагалось до начала конфликта.