Что ждет отношения Лондона и Пекина при новом британском премьере

В конце ноября новый британский премьер Риши Сунак объявил, что «золотая эра» в отношениях с Пекином завершилась, поскольку «Китай представляет собой системный вызов нашим ценностям и интересам». Это заявление особенно примечательно, поскольку Сунак выглядел скорее приверженцем прагматичного подхода. Будучи опытным канцлером казначейства, он как никто другой понимал значимость китайских инвестиций и рынков.

Впрочем, закат «прекрасной эпохи» начался еще при Терезе Мэй. А подвела черту под «золотой эрой» публикация правительством Бориса Джонсона «Интегрированного обзора политики в области безопасности, обороны, развития и иностранных дел», писавшегося под влиянием подавления протестов в Гонконге, притеснения уйгуров, скандала с Huawei и отзывом лицензии у китайского канала CGTN. В этом документе рост влияния КНР характеризовался как «самый значительный геополитический фактор в современном мире» и «системный вызов безопасности, процветанию и ценностям» Британии. Но в то же время в докладе утверждалось, что Великобритания «должна оставаться открытой для китайской торговли и инвестиций».

Даже подобный сдержанный тон и двусмысленный посыл, который, впрочем, встретил изрядную долю критики со стороны синоскептиков в Консервативной партии, явно контрастировал с Меморандумом правительства 2018 года, в котором Китай рассматривался как партнер в экономике и решении глобальных проблем, а возможности, которые давала инициатива «Пояс и путь», исключительно приветствовались. Еще более отчетлива разница со стратегией национальной безопасности 2015-го, в которой Великобритания, еще не знавшая брекзита и американо-китайской торговой войны эпохи Трампа, заявляла о стремлении в течение десятилетия сделать КНР вторым крупнейшим экспортным направлением.

Какой будет внешняя политика Пекина после XX съезда Компартии Китая

Недавнее заявление Риши Сунака о пересмотре отношений с Пекином обусловлено рядом причин, связанных с его задачами на посту премьер-министра. Критика Китая должна подчеркнуть приверженность Сунака трансатлантическому партнерству и способствовать выстраиванию новых линий сотрудничества внутри Консервативной партии, крайне поляризованной после премьерства Джонсона и недолгого премьерства Лиз Трасс.

Риши Сунак только обживается в статусе лидера государства, причем делать это он вынужден в крайне сложных международных условиях. Из-за этого «социализироваться» в западном лагере Сунаку – чиновнику, привыкшему работать с цифрами в кабинете, а не находиться постоянно в публичном поле, приходится в ускоренном режиме. И если безоговорочная поддержка Украины – это главный маркер принадлежности к западному лагерю, то на втором месте – настороженное отношение к Китаю.

Синоскептицизм, то есть восприятие КНР как угрозы, позволяет Сунаку найти общую тему для диалога с Байденом, который во многом продолжает политику Трампа на китайском направлении. Освежить отношения с США, несколько потускневшие при Джонсоне, было бы весьма полезно для Британии, так до конца и не оправившейся от брекзита. Антикитайские инициативы также позволяют несколько сблизить позиции с континентальной Европой, где прагматичный подход Меркель сменился ценностно-ориентированной политикой Шольца и «зеленых».

Свою роль играет и то, что на международной арене Сунак вынужден двигаться по дороге, проторенной его предшественниками. Борис Джонсон всегда рисовал Китай в темных тонах – как соперника для продвижения британских ценностей и достижения британских интересов. Подобное восприятие передалось по наследству Сунаку почти автоматически, что в условиях отсутствия собственного стратегического видения будущего отношений с Пекином у нового премьера даже сыграло ему на руку.

При этом Риши Сунаку нужно держать на плаву корабль консерваторов. Как минимум до следующих выборов. Сделать это непросто, учитывая, что сам Сунак получил премьерский пост благодаря решению парламентской фракции, а партийные активисты и рядовые члены отказали ему в доверии. Для этой партийной массы характерны жесткие антиевропейские и антимиграционные настроения, а в последнее время все в большей степени и антикитайские. Желание заручиться поддержкой этой части партии стало причиной сделанных еще во время предвыборной гонки обещаний закрыть британские филиалы Института Конфуция. Иначе говоря, антикитайская риторика должна стать партийной скрепой и уберечь Сунака от внутрипартийных бунтов. Впрочем, на фоне социально-экономических проблем эта ставка может и не сработать.

Таким образом, внутренние и внешние условия, в которых вынужден работать Риши Сунак, заставляют его отказаться от традиционных подходов британцев к отношениям с КНР. Три принципа стратегии Великобритании на китайском направлении, сформулированных еще в более мирные времена, включали в себя требования «добиваться лучшего для Великобритании от роста Китая; содействовать превращению Китая в ответственного глобального игрока и содействовать его устойчивому развитию, а также модернизации и внутренним реформам в Китае». Очевидно, что ни стимулированием внутренних реформ, ни прививанием КНР западных взглядов на глобальные проблемы британцы сейчас заниматься уже не собираются. А вслед за этим они подошли и к ревизии первого пункта стратегии, который тесно связан с восприятием Китая как одного из источников экономического процветания Соединенного Королевства. Однако окончательный отказ от задействования китайского экономического потенциала себе на благо может обернуться крайне неприятными последствиями. Так что по крайней мере в ближайшем будущем на этом направлении дальше громких заявлений дело, скорее всего, не пойдет.