"Малкольм и Мари": черно-белая драма о кино и любви

В несоответствии автора героям можно обвинить Левинсона и говоря о фильме «Малкольм и Мари», на который постановщик вынужденно переключился во время пандемии, когда съемки второго сезона «Эйфории» были приостановлены. В данном случае речь о том, что главные герои новой картины белого кинорежиссера – афроамериканцы, рассуждающие в том числе и о расизме. Впрочем, вопрос о том, является ли подобная ситуация проблемой, дискуссионен.

Две единственные роли в фильме исполнили Джон Дэвид Вашингтон из «Довода» и «Черного клановца» и Зендея из той самой «Эйфории» – кстати, ее работа в сериале принесла ей в прошлом году самую престижную американскую телепремию «Эмми». Изображенная ею интеллектуалка Мари – будто бы повзрослевшая и справившаяся с проблемами Ру из сериала: Мари в прошлом наркоманка, которая все же смогла преодолеть свою зависимость и стать актрисой. Возраст Зендеи примерно соответствует возрасту Мари, и в образе девушки за двадцать она выглядит едва ли не органичнее, чем в образе школьницы.

Отталкиваясь в том числе и от истории Мари, ее бойфренд Малкольм снял свой дебютный фильм. После успешной премьеры красивая пара возвращается в арендованный студией шикарный дом, но отпраздновать триумф в полной мере не получится: Мари на что-то обижена. Оказывается, на то, что Малкольм поблагодарил со сцены всех, кроме нее. Подробности этого конфликта будут проясняться до самого финала, а попутно герои обсудят ряд других тем: от компетентности кинокритиков до макарон с сыром.

"Северный ветер": фантастически красивая сказка Ренаты Литвиновой

«Малкольм и Мари» пленяет в первую очередь своей визуальной красотой, за которую ответственен венгерский оператор Марцель Рев, работавший и над предыдущими проектами Сэма Левинсона, а также над рядом картин своего соотечественника Корнеля Мундруцо. В его объективе Зендея в сияющем платье выглядит настоящей дивой, а сигаретный дым превращается в завораживающий узор.

Элегантное ч/б, не так часто появляющееся на Netflix, способно не только усладить взор знатоков кино, которым тут не к чему придраться, но и смотивировать новую аудиторию начать изучать классику кинематографа, которой вдохновлялся режиссер. Уж задавать тренды, влиять на молодую аудиторию Сэм Левинсон и его команда умеют: так, «Эйфория» во многом сформировала представление о том, как должен сегодня выглядеть модный макияж.

Ретро-оболочка, впрочем, обманчива: Левинсона, как и всегда, волнуют злободневные проблемы. Адреналиновый кровавый триллер «Нация убийц» был сатирой на лицемерную и сексистскую современную Америку, «Эйфория» изучает особенности и травмы поколения Z, а «Малкольм и Мари», в числе прочего, задается вопросами, актуальными для современных деятелей искусства и вообще людей, интересующихся культурой и этикой.

Например, является ли фильм, снятый человеком не белым, априори политическим или такое предположение может быть расценено как расизм? Имеет ли право режиссер картины присваивать себе ее успех полностью, если другой человек внес в создание едва ли не равноценный вклад? Может, всевластному творцу, а значит, хотя бы немного тирану, должен-таки прийти конец? Могут ли критики вкладывать в произведение смыслы, которые сам создатель, вероятно, не предусматривал? Важен ли вообще месседж фильма или существенна только создаваемая режиссером энергия и кинематографическая магия? (Если вспомнить все визуально яркие и драйвовые проекты самого Левинсона, то становится понятно, что для него в равной степени значимо и то, и другое.)

Впрочем, Левинсон не стремится дать ответы на всё, несмотря на то, что его герои страстно дискутируют, попеременно одерживая победу в глазах зрителей – и из-за этого от картины остается несколько смазанное впечатление. Например, продолжительные нападки Малкольма на некомпетентных, с его точки зрения, критиков – это издевка над самовлюбленным персонажем или серьезная личная обида самого Левинсона на журналистов?

"Топи": хтоническая Россия в сериале Дмитрия Глуховского

А вот в вопросах, касающихся режиссуры, Левинсон более однозначен: свергать кинопостановщиков с трона он едва ли собирается, но громко заявлять о вкладе особенно значимых для ленты людей он режиссеров призывает. В общем, по сути, ничего радикального.

Поведение Малкольма на премьере подводит Мари, весь фильм боровшуюся за свое право на благодарность, к выводу, очень популярному сейчас в Голливуде: нельзя рассматривать профессиональную деятельность режиссера в отрыве от его личности. Если бы Малкольм был менее эгоистичным, то и картина его была бы несколько иной, как минимум, более этичной. И хотя герой не творил, по большому счету, ничего ужасного, понятно, что Левинсон намекает и на многочисленные случаи, когда кинодеятели расплачивались карьерой за свои проступки, совершенные в том числе и вне съемочной площадки. В общем, речь о той самой «новой этике», которую режиссер Константин Богомолов недавно заклеймил в своем скандальном манифесте.

В то же время «Малкольм и Мари» – это, конечно, картина о любви, причем весьма убедительная. Левинсон показывает, как бьющие по самому больному слова могут подточить или даже разрушить отношения двух людей (финал картины – скорее открытый, но здравый смысл подсказывает, что точка невозврата пройдена). Впрочем, еще более разрушительно отсутствие у одного из партнеров чувства признательности по отношению к роли другого в его жизни. Или любовь все же способна преодолеть все препятствия, включая взаимную токсичность? Может быть, люди даже способны меняться? Вот это будет поворот.