Окно в Европу для СССР: кто заработал на балтийском офшоре

Веймарский кредит: как сотрудничали СССР и Германия до прихода Гитлера к власти

Взаимоотношения эстонских властей с Советской Россией были враждебными: два первых года Гражданской войны они активно поддерживали белых, содействуя им в наступлении на Псков и Петроград. Но к началу 1920-го бывший российский Ревель, ставший независимым Таллином, вынужденно заключил мирный договор с Москвой. Эстонские власти опасались контрнаступления красных и собственной левой оппозиции, а большевикам срочно требовалось высвободить силы для других фронтов Гражданской войны.

После заключения мирного договора сложилась уникальная ситуация: с февраля 1920 года именно Эстония, государственность которой быстро признали на Западе, стала единственным легальным окном в Европу для Советской России, которую на Западе не признавали. Следующие несколько лет обернулись расцветом балтийского офшора, благо бывший Ревель со времен Российской империи имел массу связей с Петроградом.

Через Эстонию пошли товарные и финансовые потоки, весьма прибыльные для ее политиков и банкиров. Одним из главных выгодоприобретателей и операторов балтийского офшора стал Harju Pank (Харью-банк).

Улица Харью – одна из старейших в средневековом Ревеле. Здесь в доме № 9 располагалась основанная еще в XVIII веке немецкая банкирская контора. В 1919-м на ее базе и учредили новый банк, получивший имя купеческой улицы. Заодно банк получил и ряд новых акционеров, среди которых первый глава правительства независимой Эстонии Константин Пятс, а также глава МВД и министр здравоохранения новорожденного государства. Неудивительно, что с такими акционерами Harju Pank быстро оказался в числе крупнейших кредитных организаций Эстонии и ведущих посредников балтийского офшора.

Первые банки Афганистана: как их появление связано с СССР

В 1920–1923 годах через Эстонию прошло советских финансовых и торговых операций на сумму порядка 700 млн руб. золотом, что соответствовало трехлетнему ВВП этой небольшой прибалтийской страны. Активно посредничавший в операциях Harju Pank брал комиссионные от 7% до 20% и за те же годы увеличил свой уставной капитал в 10 раз. Его высокопоставленные акционеры на министерских постах получали весомые дивиденды.

Логично, что Хаммера заинтересовал быстрорастущий банк. Однако ожидаемых прибылей американец не получил – к 1924 году эстонский офшор иссяк. Во-первых, началось дипломатическое признание Советского Союза государствами Западной Европы, и нужда в дорогостоящем эстонском посреднике отпала. Во-вторых, вновь обострились взаимоотношения властей Эстонии с большевиками: в январе 1924-го в Таллине подавили восстание местных коммунистов, многих казнили, после чего СССР почти обнулил торговлю и финансовые операции с эстонским соседом.

И оказалось, что без товарно-денежного потока из России не все эстонские банки жизнеспособны. Уже весной 1925-го Harju Pank признали банкротом. По итогам громкого и скандального процесса его председатель правления Мадис Яаксон оказался в тюрьме.

Любопытно, что до 1917 года этот эстонский финансист носил русское имя Матвей и возглавлял в Петербурге небольшую банкирскую контору, а кроме того, был приятелем Константина Пятса, будущего главы Эстонской Республики. Когда Пятс накануне революции оказался в петербургской тюрьме «Кресты», Яаксон носил ему передачи. Позднее, уже возглавляя Harju Pank, Яаксон не только платил высоко взлетевшему другу щедрые дивиденды, но и выдавал льготные кредиты. Когда же банкир сам оказался в тюрьме по итогам банкротства, то Пятс, будучи фактическим диктатором Эстонии, в просьбе о помиловании ему отказал.