• Был ли у нас шанс на демографический рывок
• Жертвы демографической революции
• Во что стране обошлись войны и революции
• Как советская нацполитика влияла на российскую демографию
• Когда случился настоящий провал, и есть ли выход

Был ли у нас шанс на демографический рывок

В 1906 году русский химик и энциклопедист Дмитрий Менделеев сделал дерзкий прогноз: к середине XXI века население России может превысить миллиард человек. В брошюре «К познанию России» ученый анализировал текущие экономические и демографические тренды и пришел к выводу, что если стране удастся сохранить существующий годовой прирост населения 1,5%, то через 46 лет число жителей Российской империи удвоится, а к 2052 году достигнет 1,282 млрд человек.

Действительно, демографические достижения на рубеже XIX и XX веков впечатляли: согласно переписи 1897 года, на всей территории Российской империи проживало 128,2 млн человек, в границах современной России – 67,473 млн человек. К 1914 году эти цифры уже составляли 165,7 млн и 89,9 млн человек соответственно. Еще более оптимистичные данные приводил в своих ежегодных отчетах Центральный статистический комитет (ЦСК). Если верить им, в 1913 году население Российской империи (без Финляндии) составляло 173 млн человек. Эта цифра не раз подвергалась сомнению современными демографами, но похожую оценку приводил в своей книге «Россия в 1914 г. Экономический обзор» французский экономист Эдмон Тэри. Он писал, что население страны за 10 лет, с 1902-го по 1912-й, возросло на 31,7 млн человек – с 139,3 млн до 171 млн (за предыдущее десятилетие прирост составил лишь 18,6 млн человек).

Россия – это «молодая страна», рассуждал Тэри, и она еще здорово отстает от европейских держав по плотности населения. И правда, у нас на 1 кв. км приходилось лишь 8 человек, тогда как во Франции было 74 человека, в Германии и Италии – по 120 человек, в Англии – 144 человека, а в Бельгии – 256 человек на 1 кв. км. Наблюдая все ускоряющийся прирост населения, Тэри предполагал, что огромные пустующие территории Западной Сибири «заселятся так же быстро, как американский Дальний Запад». Центральная Россия в то время была донором людских ресурсов для своих окраин. «Азиатская Россия привлекает из Европейской России ежегодно по крайней мере 100 тыс. переселенцев», – писал Менделеев.

Увы, прогнозам Менделеева и Тэри не суждено было оправдаться. И как раз в начале ХХ века демографы обратили внимание на неприятную закономерность: в индустриально развитых странах за периодом бурного роста населения следует фаза снижения рождаемости и демографический спад.

Жертвы демографической революции

Первым этот феномен заметил и попытался объяснить французский экономист и демограф Адольф Ландри – в 1909 году он придумал для него термин «демографическая революция», а в 1939-м издал основательный труд под тем же названием. Через шесть лет, в 1945 году, американец Фрэнк Ноутстейн ввел термин «демографический переход» и описал это явление как глобальную смену моделей воспроизводства населения, переход от модели «высокая смертность и высокая рождаемость», которая характерна для аграрных или традиционных обществ, к модели «низкая смертность и низкая рождаемость» в индустриальных обществах.

Демографический переход делится на четыре этапа.

• Первый этап – это аграрное общество с предельно высоким уровнем рождаемости (благополучие семьи зависит от числа работников) при почти таком же высоком уровне смертности. В результате численность населения хоть и растет, но очень медленно.
• Второй этап – процесс трансформации аграрного общества в индустриальное. Развитие технологий и медицины, улучшение санитарно-бытовых условий приводят к резкому снижению смертности, но традиции многодетности в семьях еще сохраняются, и рождаемость остается высокой. Как следствие, в стране происходит взрывной рост населения.
• Третий этап – построение индустриальной экономики завершено, большая часть населения перебирается в города, многодетность уже не является залогом благосостояния, и семьи переходят к малодетной модели, которая постепенно распространяется и на сельское население. Смертность продолжает падать, но и рождаемость резко снижается – в этой фазе и происходит затухание демографического взрыва.
• Четвертый этап – в рамках индустриальной экономики формируется так называемый новый, или современный тип воспроизводства с низким уровнем рождаемости, низким уровнем смертности и большой продолжительностью жизни. Прирост населения опять очень низок.

Взрывной рост населения Российской империи, о котором писали Менделеев и Тэри, соответствовал как раз второй фазе демографического перехода, когда смертность уже снизилась, а рождаемость еще высока. Этот момент действительно обусловлен успехами в экономике, но Менделеев полагал, что корреляция экономического подъема и демографического роста будет длиться полторы сотни лет. Действительность оказалась иной: СССР, вернее, европейская его часть совершила демографический переход очень быстро, и уже в 1960–1970-х годах в РСФСР фиксируется снижение рождаемости, а в 1990-х в России начинается затяжной период депопуляции.

Во что стране обошлись войны и революции

Есть очень важное обстоятельство: положительный эффект от второй фазы демографического перехода (взрывной рост населения) у нас был частично «съеден» катаклизмами, потрясавшими страну в первой половине ХХ века. Первая мировая, революция, Гражданская война, коллективизация, голод, Великая Отечественная война...

Почему Россия продолжает вымирать

По данным Центрального статистического управления (ЦСУ) СССР, в ходе Первой мировой Россия потеряла убитыми и пропавшими без вести более 855 тыс. человек (в позднейших исследованиях назывались цифры 1,3 млн и 1,6 млн человек). За мировой войной последовала Гражданская, где общие потери сторон составили уже около 2 млн человек, плюс еще 2 млн были вынуждены эмигрировать из страны. Затем был голод в Поволжье, в результате которого дефицит населения в 1920–1922 годах оценивался в 5 млн человек – такие данные приводятся в исследовании Института народнохозяйственного прогнозирования РАН «Население Советского Союза в 1922–1991 годах». Авторы подчеркивают, что официальная статистика тех лет неполная и неточная, поэтому временной отрезок с 1917 по 1922 год еще «требует специального изучения».

Сильно разнятся и данные по потерям от голода 1932–1934 годов – исследователи называют цифры от 6 млн до 10 млн погибших. В официальном заявлении Госдумы «Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР» говорится, что «от голода и болезней, связанных с недоеданием, погибло около 7 млн человек». Больше, чем в Первую мировую и Гражданскую. На фоне этого даже цифры «большого террора» 1937–1938 годов, когда было расстреляно 681 692 человека, выглядят несколько блекло.

Несмотря на невзгоды, обрушившиеся на страну, население теперь уже СССР продолжало расти. Согласно переписи 1939 года, в Советском Союзе проживало более 170,5 млн человек. В 1940-м, после присоединения Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии эта цифра увеличилась до 194,1 млн человек. То есть за 26 лет, прошедших с последней переписи Российской империи, прирост составил 28,4 млн человек. Миллионы смертей, конечно, дали себя знать, и динамика была уже явно не та, что на рубеже веков, – тогда за 17 лет, с 1897-го по 1914-й, численность населения выросла на 37,5 млн человек.

Но настоящим демографическим провалом обернулась для СССР Великая Отечественная война – на сегодняшний день общие людские потери в ней оцениваются в 26,6 млн человек. Статистическая служба почти полтора десятка лет не могла подвести демографические итоги той катастрофы. Эксперты отмечают, что первые относительно достоверные данные о послевоенной численности советского населения были получены лишь в ходе переписи 1959 года. Согласно подсчетам ЦСУ СССР, к этому времени стране удалось восстановить людские потери и численность населения оценивалась в 209,035 млн человек.

Как советская нацполитика влияла на российскую демографию

Еще один спорный момент, вокруг которого ломаются копья: как повлияла на демографию РСФСР, а позже РФ национальная политика советского руководства. А именно: использование материальных и человеческих ресурсов Центральной России для ускоренного развития национальных окраин СССР.

Профессор Гарвардского университета Терри Мартин уверял, что Советский Союз стал первой страной, где была применена так называемая положительная дискриминация, или, как говорят сейчас, позитивные действия (affirmative action) в отношении национального большинства. То есть предоставление политических, экономических и иных привилегий представителям национальных меньшинств. В книге «Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР» Мартин отмечает, что с первых же дней советской власти одним из главных ее врагов лидеры большевиков объявили «великорусский шовинизм», а рост и радикализацию национализма других народов стали рассматривать как реакцию на него.

Необходимы, но недостаточны: помогут ли мигранты решить демографическую проблему

На VIII съезде РКП(б) в марте 1919 года Владимир Ленин посетовал, мол, трудящиеся массы других наций Российской империи полны недоверия к великороссам, «как нации кулацкой и давящей». Позже в записках «К вопросу о национальностях или об «автономизации» он писал: «Интернационализм должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически».

В 1920–1930-х годах борьба с «народом-шовинистом» вылилась в политику коренизации, создание национальных республик и автономий с титульными нациями и национальными элитами, а также многочисленные экономические преференции, которые эти образования получали. Начиная с предоставления крестьянам из титульных наций лучших земель на льготных условиях до многомиллионных денежных траншей в национальные экономики и отправки туда квалифицированных специалистов. «Россия являлась самой экономически угнетенной республикой», – заявлял в своем интервью бывший глава правительства РСФСР Иван Силаев. По его словам, на субсидии «братским республикам» РСФСР выделяла 45–50 млрд рублей, или треть денег, которые сама зарабатывала.

Публицист и автор нескольких книг по демографии СССР Галина Литвинова сетовала, что в 50-е годы доходы колхозников Узбекской ССР были в 9 раз выше, чем в РСФСР, а стоимость валового сбора продуктов растениеводства за один трудодень в Нечерноземье оценивалась в 10 раз ниже, чем в Узбекской ССР и в 15 раз ниже, чем в Грузинской ССР. При этом она увязывала эти экономические перекосы с демографическими процессами: «Вымиравшие до революции казахи, киргизы, туркмены и другие народы азиатской части страны ныне отличаются самым высоким в мире естественным приростом населения, тогда как русские и украинцы, имевшие до революции самый высокий естественный прирост населения, сейчас оказались перед угрозой депопуляции».

Дела с демографией в нацреспубликах действительно обстояли гораздо лучше. Демографы Леонид Дарский и Евгений Андреев в работе «Воспроизводство населения отдельных национальностей в СССР» отмечали, что уровень суммарных коэффициентов рождаемости (количество детей на одну женщину) в 1988–1989 годах различался у отдельных национальностей более чем в два раза – от 5,3 у таджичек до менее двух у русских, грузинок и евреек. Что касается коэффициента прироста, то у русских, украинцев, белорусов в период с 1959 по 1989 год он составил 27,2, 18,6, 26,8 соответственно. Зато в Средней Азии он измерялся трехзначными цифрами: у таджиков достигал 201,7, у узбеков –177,6, у туркмен – 172,3. Неплохо обстояли дела в Закавказье: у грузин и армян коэффициент был в районе 50, у азербайджанцев – 130.

Демографы говорят, что объяснение этому надо искать не в нацполитике. Украина в СССР тоже находилась в привилегированном положении, но коэффициент прироста у украинцев даже ниже, чем у русских. У латышей и эстонцев совсем все плохо – у них по 4,2 и 3,7 соответственно. Депопуляция славян и прибалтов главным образом обусловлена демографическим переходом, который уже завершился в европейских республиках СССР и «завис» на Юге и в Азии.

Когда случился настоящий провал, и есть ли выход

Как бы то ни было, но еще в 1970 и 1971 годах суммарный коэффициент рождаемости в РСФСР все же был выше двух, и на протяжении всех 70-х ежегодный естественный прирост населения в республике составлял 600–700 тыс. человек. В начале следующего десятилетия коэффициент рождаемости снизился до 1,895, продолжая идти вниз.

Нерентабельные «цветы жизни»

Началом по-настоящему глубокой и затяжной депопуляции в России демографы называют 1992 год, когда кривые рождаемости и смертности пересеклись. В 90-е власти нередко пеняли на мировые тенденции, мол, процессы депопуляции на рубеже XX и XXI веков наблюдались и во многих развитых странах – Германии, Швеции, Франции. Однако отрицательные величины, то есть показатели смертности, в этих странах были примерно на порядок ниже, чем в России. Принципиальное отличие негативных демографических процессов в нашей стране состояло в том, что сокращение численности населения сочеталось со снижением ожидаемой продолжительности жизни.

Демографический спад продолжался до 2009 года (население сократилось до 142,7 млн человек), но в 2010-м вроде бы наметился перелом. В 2014-м мы увидели рекордный в истории новой России рост – плюс 400 тыс. человек, а в 2015 году был зафиксирован максимальный коэффициент рождаемости – 1,78, почти как в 1980-х в СССР. Но в 2017-м все вернулось на свои места, Росстат по итогам года насчитал убыль в 0,9%. Затем с каждым годом эта убыль росла, пока в 2021-м мы не получили шокирующие минус 2,4 млн человек.

Эмиграционные настроения России

Власти РФ готовы ввозить миллионы низкоквалифицированных мигрантов из слаборазвитых стран, но не могут привлечь людей с высоким человеческим капиталом. Массовая эмиграция за рубеж началась еще в горбачевские времена: только в 1990 году СССР покинули свыше 100 тыс. человек. А за пять лет, с 1993-го по 1997-й, из России только в три страны – Германию, Израиль и США – выехали около 1,4 млн человек.

По данным исследования проекта «Если быть точным», с 2000 по 2020 год из страны уехали 4–5 млн человек. Точное количество российских гастарбайтеров определить сложно, ведь многие уезжают работать по гостевым визам. Однако негативная тенденция налицо: по опросу «Левада-центра» (социологическая служба, признана в России иноагентом), 53% респондентов в возрасте от 18 до 24 лет хотели бы уехать из России. Это рекордный показатель за последние 10 лет. Согласно опросу, проведенному образовательной платформой GeekBrains, 53% студентов, изучающих информационные технологии, хотели бы покинуть Россию. Четверть опрошенных хотели бы эмигрировать в США, 7% – в Великобританию, 6% – в Германию, 5% – в Канаду.