Политический сезон 2018–2019 заканчивается для объединенной Европы, оставив послевкусие из смеси уныния и облегчения. Уныния – от невозможности пока найти ответ на большинство вызовов, с которыми ЕС сталкивается на протяжении нескольких лет. Облегчения – в связи с тем, что начало новой политической «пятилетки» позволяет приглушить актуальность этих вызовов. И последние институциональные решения – что на общеевропейском, что на национальном, британском, уровне – только подтверждают справедливость этого смешанного восприятия действительности. Лидеры стран Евросоюза смогли после месяца дебатов определиться с кандидатурами на важнейшие посты ЕС, а британские консерваторы – с кандидатурой того, кто выведет страну из этого самого Европейского союза. Причем в случае с Великобританией сделано это было без опасности нанести вред своей репутации (от нее и так ничего не осталось) и политическому будущему – оно после ухода из ЕС ожидается бурным, под стать новому премьеру – эксцентричному Борису Джонсону.

Вся предшествовавшая этим решениям первая половина календарного года прошла для Европы в лихорадочных попытках обеспечить относительно цивилизованный развод Лондона и ЕС, а также в ожидании революционных последствий выборов в Европарламент. И если многочисленные обсуждения в парламенте Соединенного Королевства так и не принесли сколько-нибудь позитивного результата, то итоги выборов оказались менее драматичными, чем ожидалось. Европейская народная партия, представители которой составляют большинство среди глав правительств стран ЕС, сохранила за собой большинство кресел, а значит, и относительный контроль над парламентом. Но одновременно выборы ослабили Европейский парламент. После того как в его составе появились сильные фракции либералов, лево‑зеленых и правых, ни одна политическая партия или союз двух партий уже не могут быть настолько сильны, чтобы превратить парламент в самостоятельный политический институт. А в конечном итоге европейским элитам было важно не перекрыть доступ к механизмам принятия решений для оппозиции справа, а добиться фрагментации Европарламента – единственного демократического института ЕС. Что и произошло. Символом нового положения дел стало политическое убийство системы «лидирующего кандидата», которая отдавала вопрос назначения главы Европейской комиссии в руки главных фракций Европарламента. В течение нескольких недель после выборов такой порядок, так и не начав работать, был упразднен стараниями президента Франции Эммануэля Макрона и солидарных с ним лидеров Венгрии и Польши. Парламент лишили любой возможности реально влиять на определение кандидатуры главы комиссии до ее формального утверждения.

Вообще, Макрон может считаться главным триумфатором уходящего политического сезона. Хотя заметных успехов в проведении необходимых Франции социально-экономических реформ он не добился, символом чего стала протестная активность «желтых жилетов», Макрон закрепил за собой реноме общеевропейского политического лидера. Он успешно доказал, что молодой задор – это хорошо (привет 32‑летнему австрийскому вундеркинду Себастьяну Курцу), но молодой задор плюс ядерное оружие – еще лучше. Именно Макрону передает бразды управления Евросоюзом медленно угасающая канцлер Германии Ангела Меркель. В активе у Макрона назначение своих протеже на две ключевые общеевропейские должности: Урсулы фон дер Ляйен – на пост главы Еврокомиссии, а бельгийца Шарля Мишеля – на пост председателя Европейского совета. Оба политических деятеля известны помимо своего происхождения из «старых» европейских политических кланов тем, что ничем особенным не прославились на предыдущих работах.

Да и в целом формальное усиление обеих номинаций в системе принятия решений ЕС привело к тому, что занимающие их деятели изначально обложены таким количеством обязательств перед отдельными странами и политическими либо лоббистскими группировками, что ничего нового и революционного предложить не могут. Это же относится и к третьей ставленнице Макрона – Кристин Лагард. Она назначена главой Европейского центробанка и известна, скорее, как медийная фигура, нежели чем финансовый гений. Одновременно Макрон лишил последнего шанса на большое европейское будущее Мишеля Барнье – суперэффективного администратора, успешно возглавлявшего команду континента на переговорах об условиях брекзита. Именно его усилиями то соглашение, которое продвигала Тереза Мэй, оказалось фактически капитуляцией Лондона. Поэтому-то оно и было отвергнуто парламентом Великобритании, что в итоге позволило Борису Джонсону поселиться по адресу Даунинг-стрит, 10. Доставшаяся ему миссия – выход из Евросоюза без соглашения – настолько безумна, что для ее осуществления потребовался столь же безумный деятель.

Показательна в отношении назначений на высшие должности в ЕС и позиция крупных стран Восточной Европы. Они, к ликованию многих неравнодушных наблюдателей в России, не получили вообще ничего. В отличие от прошлого расклада, при котором место председателя Евросовета занимал экс-премьер Польши Дональд Туск. Причем в этом году представители Восточной Европы не только не получили значимых должностей, но и не стремились к этому. Им было достаточно заблокировать восхождение на вершины европейской политики ультралиберального голландца Тиммерманса, который в прошлом доставил немало хлопот правящим в Будапеште и Варшаве консерваторам. А то, что в ближайшие годы реальные возможности и влияние Брюсселя будут несопоставимо меньше, чем крупных стран ЕС, стало очевидно, уже когда лидеры Германии и Франции полностью отодвинули упомянутого выше Туска от процесса согласования своих интересов. Стало быть, если ты не Макрон и не можешь ставить своих марионеток, то и бороться на общеевропейском уровне особенно не за что.

Как бы то ни было, но Европа не обрушилась. Более того, она нашла позицию, находясь на которой сможет балансировать ближайшие несколько лет. Слагаемые этого «успеха»: сильные государства, слабые институты «на побегушках», немного успокоенные последними решениями избиратели.

Наступившее затишье возвращает нас к вопросу: что же почитать этим летом? Выбор, как и в политике, вероятно, будет сделан в пользу чего-то успокоительного. И это несмотря на то, что в топ‑100 книг, рекомендуемых к чтению на каникулах европейскими СМИ, первые места занимают произведения острополитические – про сексуальные меньшинства, беженцев и исламских террористов. Оно и неудивительно. Подобная литература отражает наличие проблем, но не желание заниматься их решением. Впрочем, как говорил главный герой бессмертного романа Джузеппе Томмази ди Лампедузо «Леопард», «чтобы все оставалось по-прежнему, все должно меняться». На практическую реализацию этой идеи была направлена европейская интеграция – возрождение континента после потрясений двух мировых войн и уничтожения мирового порядка периода холодной войны.

Завершение противостояния двух систем и геостратегическое поражение России в 1991 году дали Европе шанс занять уникальное положение в международной системе – мягкой альтернативы в неизбежной схватке США и Китая. Похоже, что этот шанс упущен. Последние кадровые решения и изменения в Евросоюзе – знак того, что суверенное европейское государство не собирается выпускать из своих слабеющих рук всю полноту власти. Хотя самостоятельно давно уже не справляется с защитой интересов своих граждан, будь то обеспечение для Европы достойного уважения места в мире или элементарная безопасность дома.

Для России проблемы, мучающие Европу, также крайне актуальны. И Россия, и Европа, скорее, не живут, а выживают. Их достижения – это не движение к экспансии и доминированию, а сохранение на плаву, удержание того, что было однажды завоевано, в мире, где действуют гораздо более могущественные игроки. Поэтому искать ответы на эти вызовы России и ЕС было бы, конечно, лучше вместе, чем порознь. Но это, как показала дипломатическая практика последних 25 лет – а в 2019‑м исполнилось четверть века со дня подписания Соглашения о партнерстве и сотрудничестве России и Евросоюза, – пока не очень-то получается. Сказываются внешние обстоятельства и внутренние проблемы, вынуждающие стороны скорее использовать друг друга в качестве «консолидирующего другого».

В каком-то смысле и мы, и европейцы находимся в стадии отрицания относительно не только своих внутренних проблем, но и своего реального места в мире. Выйти из этого состояния пока не получается. Европе мешают исторически законсервированное высокомерие и национальный эгоизм. России – унаследованная от СССР и успешно развитая способность поставить вопрос выживания человечества на службу собственным национальным интересам – «зачем нам мир, в котором не будет России». То, что такая стратегия не является оптимальной в долгосрочной перспективе, очевидно. Но, что гораздо хуже, одинаково неизвестно, могут ли наши герои позволить себе даже тактические издержки, связанные с таким поведением.