• Статистика с пробелами
• К чему ведет нехватка кадров
• Религиозный экстремизм
• Спецоперация как фактор риска
• Техногенная преступность

Статистика с пробелами

Последние годы российская статистика демонстрирует неуклонное снижение числа преступлений. В официальных бумагах это называют «фиксацией тенденции снижения регистрируемой преступности», а криминологи уже горько шутят, что по показателям мы вовсю стремимся к СССР, правда, пока еще периода застоя.

В 2020 году коэффициент преступности (число зарегистрированных преступлений на 100 тыс. человек) в нашей стране составлял 1393; в 2021-м – 1371,3; в 2022-м – 1351,2; в 2023 году – 1329,5; за 10 месяцев 2024-го – 1296,3. В Советском Союзе этот показатель равнялся 1047 в 1985 году, 292 – в 1956-м, ну а в 1991-м достигал 1115,3.

Для сравнения: коэффициент преступности в Великобритании в 2000 году был 9766, в США – 8517, в Канаде – 7666, в Германии – 7621. В современном Китае он вообще минимален – 127,7.

Правда, публикуемой статистике далеко не все верят. По оценкам Генеральной прокуратуры, в 2002 году регистрировалось не более 30% всех преступлений, сейчас неофициально считается, что в учет идет не свыше 20%.

Согласно данным МВД, все выглядит более-менее благостно: за 10 месяцев 2024 года в нашей стране зафиксировано снижение показателей преступности на 2,5%. При этом число убийств и покушений на убийство сократилось на 7,2%, фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью – на 8,8%. Количество разбойных нападений уменьшилось на 15,7%, грабежей – на 20%. Число краж снизилось на 15,9%, в том числе квартирных – на 27,6%, краж автомобилей – на 22,2%. В общественных местах зарегистрировано на 23,2% преступлений меньше, чем годом ранее, в том числе на улицах, площадях, в парках и скверах – на 30,6% меньше. Число уличных разбоев сократилось на 15,6%, грабежей – на 25,7%, краж – на 22,6%.

Как ни покажется удивительным, продолжает снижаться преступность мигрантов: по данным МВД РФ, иностранными гражданами и лицами без гражданства совершено на 2,6% меньше преступлений, чем за 10 месяцев 2023 года, а количество преступлений в отношении мигрантов сократилось на 17,3%.

Продолжается рост киберпреступности, но он относительно незначителен: всего на 14,6% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Причем в основном МВД фиксирует увеличение числа преступлений, связанных с неправомерным доступом к компьютерной информации. А вот количество дистанционных краж с применением ИT-технологий сократилось на 11,5%. Немного диссонирует с этим показателем другой: противоправные деяния, совершенные с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, составляют почти 60% в общем количестве тяжких и особо тяжких преступлений.

Увы, в ноябре–декабре МВД не опубликовало традиционный сборник «Состояние преступности в Российской Федерации» – подробную статистику по многим важным показателям. Поэтому отчет вызывает некоторое количество вопросов. В частности, в нем впервые за долгое время не указаны объемы изъятых наркотиков, а иную статистику по наркопреступлениям министерство не публикует с ноября 2023 года. Нет данных по количеству преступлений против половой свободы, не приводят показателей преступности несовершеннолетних. Умолчали в этот раз и о такой весьма специфической теме, как преступления на транспорте. Впрочем, криминологи уже давно сделали вывод, что то, о чем в ежемесячных отчетах МВД не говорится, демонстрирует отрицательную динамику, и до сего дня это правило действует безоговорочно.

К чему ведет нехватка кадров

В сборник не входит и другая информация. На начало декабря, по сообщениям МВД, некомплект личного состава вырос до 174 тыс. человек, или до 18,9% от штатной численности. Если учесть, что в мае прошлого года в Совете Федерации глава ведомства Владимир Колокольцев называл значительно меньшие цифры некомплекта – 152 тыс. сотрудников (иначе говоря, в 2024-м из МВД увольнялось по три тысячи человек ежемесячно), такого оттока кадров нет ни в одной отрасли народного хозяйства. Причем он явно нарастает: по неофициальным данным, в мае уволились около 1000 сотрудников, зато в ноябре – уже более шести тысяч. Такой отток можно назвать катастрофичным, особенно если учесть, что уходят из профессии в первую очередь участковые, оперативники и патрульно-постовая служба – те, кто реально работает на улицах. Некомплект штабных и обслуживающих должностей по-прежнему минимален.

«Сегодня есть подразделения, где вместо 20 участковых служат трое-четверо, – на условиях анонимности рассказывает высокопоставленный офицер МВД. – Они вынуждены обслуживать территорию пяти-шести участков каждый. И при этом полноценной доплаты нет. Раньше вакантную ставку можно было разделить между теми, кто фактически выполняет поставленные задачи, но теперь это нельзя. Стыдно сказать: в большинстве подразделений премия по итогам года составила 30–40 тысяч рублей для самых загруженных подразделений». Следует ожидать, что в январе–феврале ситуация только усугубится, полагает собеседник «Профиля».

«Обыватель считает, что больше всего трудностей столичной полиции доставляют мигранты. Но на самом деле сегодня самая большая проблема – некомплект личного состава», – подтверждает Владимир Васенин, начальник Управления информации и общественных связей ГУ МВД по Москве.

Причинами массового оттока, причем из числа лиц со стажем от пяти до 15 лет (то есть тех, кто всегда был основным кадровым резервом полиции), стали и критически невысокие зарплаты, и, что важнее, отсутствие внимания со стороны государства. Еще в январе 2024-го глава МВД обещал значительное повышение зарплат, но до конца года оно так и не состоялось: денежное довольствие индексировали меньше чем на 5%, то есть фактически ниже уровня инфляции. Хотя, по словам самого Владимира Колокольцева, покупательная способность зарплаты сотрудников ведомства сократилась на 45%.

При этом губернаторам официально запрещено оказывать помощь полиции – ни ремонтом помещений, ни доплатами, ни каким-либо другим способом. А в начале декабря 2024-го правительство урезало и бюджет МВД по подразделам «Социальное обеспечение населения», «Охрана семьи и детства» раздела «Социальная политика» – в общей сложности более чем на 2,6 млрд рублей. Информация об этом, которая моментально распространилась в профильных чатах, для многих стала последней каплей.

Кадровые проблемы отражаются абсолютно на всей работе МВД. Нехватка личного состава снижает скорость реагирования на преступления и происшествия, сказывается на учете, на расследовании преступлений, на обеспечении общественного порядка.

«Представьте себе, что у человека в транспорте из кармана похитили, например, телефон, – объясняет источник «Профиля» в МВД. – Сначала он долго ждет, пока в отделе примут заявление, потом по этому заявлению с большим опозданием начинают работу и в конечном итоге из-за невозможности установить личность преступника (время-то упущено!) выносят отказной (постановление в отказе от возбуждения уголовного дела. – «Профиль»). И в статистику преступление не идет. То же самое касается реагирования на сигналы о преступлениях: пока экипаж подъедет, участники уже разбегутся, и в отчет пойдет «информация не подтвердилась». Откровенно говоря, в 2024 году больше половины улучшения статистики – как раз последствия позднего реагирования из-за кадрового голода».

Официально МВД заявляет, что на борьбу с оттоком личного состава брошены все усилия, но действия ведомства весьма спорны. Так, теперь на службу берут ранее судимых по делам частного обвинения, что, по сути, недопустимо ни для одной правоохранительной структуры. Специальные проверки проводят формально, медицинские заключения в расчет не принимают – и в личном деле вновь принятого можно встретить запись «к службе в органах внутренних дел годен (без права ношения оружия)».

Главным стимулом должно стать повышение зарплаты, но оно так и не происходит. Сегодня денежное довольствие патрулей в регионах составляет 35–45 тыс. рублей в месяц (в Москве чуть больше), а полковник на руководящей должности зарабатывает около 110 тыс. «Сравните с обычным курьером – там зарплата начинается от 90 тыс. рублей в месяц, а в канун праздников поднимается и до 300–400 тысяч рублей. При несравнимо меньшей ответственности и отсутствии контроля, в том числе общественного, – подчеркивает собеседник «Профиля». – Но уже несколько лет вопрос с повышением зарплаты в полиции правительство Российской Федерации не решает».

Религиозный экстремизм

Какие риски ждут нас в 2025-м? Наибольшие проблемы криминологи ожидают от роста религиозного экстремизма. Самым громким таким преступлением прошлого года все без исключения эксперты считают экстремистские выходки в Махачкале и Дербенте 23 июня. Тогда группа религиозных фанатиков напала на православные храмы и синагоги, убив охранников и настоятеля храма Николая (Котельникова), а затем вступив в перестрелку с полицией. В результате погибли 20 человек, в том числе 16 полицейских, ранения получили свыше 45, церкви и синагоги были повреждены, а синагога Келе-Нумаз в Дербенте (памятник архитектуры XIX века) сожжена дотла.

Около одной из синагог нападавшие оставили пару надписей из цифр. По версии следствия, они отсылают к соответствующим сурам Корана: «Иудеи и христиане не будут довольны тобой, пока ты не станешь придерживаться их религии» и «Сражайтесь с ними, пока у них не исчезнет искушение и их поклонение не будет полностью посвящено Аллаху».

Обывателю кажется, что эпизод не такой уж и значимый, но профессионалы убеждены, что это только начало. Указанные события, по сути, стали продолжением акций конца 2023 года, когда на фоне палестино-израильской войны в Махачкале прошли массовые беспорядки, апофеозом которых явился захват аэропорта. Между этими двумя преступлениями была зафиксирована целая серия инцидентов религиозно-экстремистского характера, вызвавшая особую тревогу.

«На фоне давно зреющих социальных и экономических проблем южных республик здесь активно работают религиозные учебные заведения, в которых обучается местная молодежь, причем бесплатно, – рассказывает высокопоставленный сотрудник одной из республиканских прокуратур. – Формально к учебным планам придраться сложно, но много времени уделяется изучению арабского языка и религии». Эта смесь только внешне безобидна, подчеркивает он: «Инструкции для террористов распространяются именно на арабском. В итоге в Дагестане, Ингушетии, Чечне растет число сторонников радикального ислама, а некоторые просчеты отечественных политиков обостряют межнациональные и религиозные отношения. Криминологи давно говорят о системных ошибках, но нас не слушают».

Атаки в Дербенте и Махачкале организовали не буйные юнцы, а мужчины в возрасте от 28 до 43 лет из числа очень обеспеченных граждан, входивших в один тейп. Они создали настоящую ячейку радикальных исламистов, причем давали баят («клятву верности перед лицом Аллаха») под запись. Глава их тейпа, кстати, был сыном руководителя главы администрации района. Свои действия нападавшие координировали через мессенджер, причем заставкой был портрет того самого отца Николая – специально чтобы узнать его в лицо. «Это тактика сторонников международных террористических организаций, и чуть ли не впервые она в полной мере проявилась в Дагестане», – говорит наш источник в прокуратуре.

Ни один из арестованных участников группы вины не признал, всех их этапировали в Москву, где и ведется следствие. После этих событий из полиции Дагестана также стали увольняться сотрудники. Но именно здесь многие открыто говорят, что уходят не только по экономическим, но и по идейным соображениям.

Спецоперация как фактор риска

Рост числа преступлений, связанных с последствиями проведения спецоперации, также вызывает опасения криминологов. Во-первых, оружие из зоны боевых действий продолжает активно распространяться по России, причем идет не прямым, а кружным путем – через границы бывших стран СССР. Уже в прошедшем, 2024 году, количество преступлений с использованием оружия в Курской и Белгородской областях выросло в девять раз. Во-вторых, именно сейчас домой стали возвращаться уходившие на СВО из мест лишения свободы, и они чувствуют свою безнаказанность. Например, в Тюмени из 378 таких ветеранов (все – с наградами) 128 вновь совершили преступления, и ряд из них – гораздо более жестокие, чем раньше.

«После Афганистана и Чечни практически не было ни одной силовой оргпреступной группировки (ОПГ), состоящей из ветеранов этих локальных конфликтов, – утверждают в Генеральной прокуратуре. – Тому есть несколько объективных причин, и в первую очередь психологических. Но в ходе СВО в действующую армию отправлялись сформировавшиеся уже в местах лишения свободы коллективы, которые не исправлялись в войсках, а распространяли тюремные понятия на сослуживцев. То, что выковалось в этих котлах, аукнется мирным гражданам, тем более что полиция резко ослабла».

Сегодня, в отличие от 90-х и нулевых, уже фиксируются преступления, которые совершают группы вернувшихся с СВО, причем в большинстве своем это тяжкие преступления против личности. Но пока о разветвленных ОПГ речь не идет.

Техногенная преступность

О преступности с использованием информационно-телекоммуникационных технологий криминологи говорят более спокойно: рост продолжается, но уже не взрывной. Если несколько лет назад жертвой киберпреступников становился каждый 20-й россиянин, то теперь мошенникам приходится обзвонить 500 человек, чтобы наткнуться на особо доверчивого.

Правда, резко изменились суммы ущерба: если десять лет назад речь шла о 500–1000 рублей, то сейчас – о сотнях тысяч. Причем деньги составляют не более одной пятой в списке потерь: мошенники массово завладевают квартирами, машинами и даже заставляют совершать террористические акты и диверсии. Так, за девять месяцев 2024-го добычей компьютерных преступников стали 18,3 млрд рублей со счетов граждан, а общий ущерб достиг рекордной суммы 116 млрд рублей. Разница – это как раз имущество.

В минувшем году были активно запущены схемы с использованием искусственного интеллекта: фиксируются уже сотни случаев, когда дистанционные мошенники связываются с жертвой по видеосвязи, причем потерпевший видит лицо своего хорошего знакомого и слышит его голос. Но это изображение генерирует ИИ. Судя по тому, что во второй половине 2024-го резко возросло число попыток похитить персональные данные, в том числе видео- и аудио-, эти схемы будут развиваться, уверены эксперты. Впрочем, в цифрах рост пока выглядит незначительным: всего 14,6%, тогда как год назад он составлял более 30%, а два года назад – сотни процентов.

***

Перечисленные выше факторы – это только новеллы криминологии. На преступность будут продолжать оказывать влияние и традиционные причины: нарастающее социальное расслоение общества, рост коррупции и снижение уровня жизни. Собственно, по этой причине надо помнить, что Зеленый Змей, в год которого мы вступаем, – существо весьма токсичное. Так что наша безопасность – в первую очередь личное дело каждого, и надеяться на помощь властей будет сложно.