Надо отдать должное креативщикам из Белого дома: переливающаяся цветами радуги «вафля» выглядит куда эффектнее, чем микросхема. А вот ситуация с полупроводниками действительно аховая. На поверхности – острый дефицит, с которым столкнулась мировая промышленность. Особенно страдают автопроизводители, которые во многом сами спровоцировали кризис. По некоторым прогнозам, их потери только за этот год могут превысить $100 млрд. Дальше маячит неприятный для Америки факт: производство электронных микросхем «ушло» из страны. И, наконец, фундаментальная проблема: передовая электроника – критическая составляющая экономического и военного превосходства, без которого США себя просто не мыслят.

В Комнату Рузвельта, где проводят рабочие совещания и встречают важные делегации, прежде чем препроводить их в Овальный кабинет, виртуально пригласили цвет американского автомобилестроения, IT-компании во главе с Google, а также «большую тройку» – Intel, тайваньскую TSMC и корейский Samsung, вместе представляющих половину мирового производства микроэлектроники. На повестке дня «укрепление отечественной полупроводниковой промышленности и надежное обеспечение американских логистических цепочек». Казалось бы, можно порадоваться за южнокорейского гиганта. Однако на деле не все так радужно.

В ближайшее время руководству компании предстоит еще раз посетить Комнату Рузвельта. В конце мая президента Мун Чжэ Ина ждут в Белом доме, чтобы обсудить ситуацию на Корейском полуострове и «нерушимость железобетонного американо-южнокорейского союза». Подтвердить серьезность корейских намерений должен Samsung, как единственный представитель бизнеса в делегации. От него ждут, что компания вложит порядка $17 млрд в американскую полупроводниковую промышленность. Предполагается, что компания оплатит строительство завода (скорее всего, в техасском Остине – крупном кластере американского хайтека).

А между тем дела у Samsung идут неважно. Глава компании Ли Чжэ Ён в очередной раз оказался в тюрьме, куда во имя справедливости и демократии его периодически отправляют беспристрастные южнокорейские прокуроры. Недавно возникла еще одна серьезная проблема: после смерти отца Ли должен заплатить 10-миллиардный налог на наследство. Очень непросто складываются отношения с властями. Одно время казалось, что правительство делает ставку на Samsung. Однако компания завалила две важнейшие задачи, поставленные президентом Мун Чжэ Ином.

Во-первых, не получилось диверсифицировать бизнес и реализовать амбициозный план Non-memory Korea: перейти от производства микросхем памяти к широкой номенклатуре изделий. Контрактное производство других микросхем пока не превысило 7%. Что, в общем, не так уж и плохо, но рассчитывали-то на большее. А нынешний кризис больно ударил и по корейским автопроизводителям, и по самой компании, которая уже корректирует планы выпуска мобильных устройств. При этом, с одной стороны, Apple преуспела в создании собственной компонентной базы и сумела построить надежные цепочки поставок, а с другой, вовсю давят конкуренты из Китая.

Как связаны коронавирус и покаяние вице-президента Samsung

Во-вторых, руководство страны лелеяло надежды, что Корея станет мировым лидером в гонке коронавирусных вакцин. Ведущая роль здесь тоже отводилась Samsung. У компании не только большие научно-исследовательские и производственные мощности, она еще и крупнейший поставщик медицинских материалов, оборудования, технологий и услуг. В последние годы ее биотехнологические подразделения показывали отличные результаты в бизнесе. Такие, что несколько человек даже пришлось посадить за финансовые махинации. Однако с вакциной добиться успеха так и не получилось.

То, что Samsung испытывает проблемы, не новость. Выручка по электронике снижается. Руководство пока удерживает операционную прибыль и заверяет, что никакого технологического отставания нет. Однако в начале мая ведущий японский медиахолдинг Nikkei, специализирующийся на финансах, промышленности и бизнесе, поведал историю, которая действительно стала новостью. Многие западные СМИ даже поспешили записать Samsung в неудачники. Корейские более сдержаны, хотя и они приуныли.

Оказывается, прошлой осенью Ли Чжэ Ён в перерыве между отсидками летал в Голландию, в Эйндховен. Едва ли в разгар пандемии и незадолго до смерти отца он решил просто так посетить небольшой старинный городок. Правда, город этот непростой: в 1891 году братья Герард и Антон Филипсы основали здесь фабрику, где делали осветительные лампы. Со временем их предприятие выросло во всемирно известную компанию Philips. А Эйндховен превратится в крупный технологический центр, где сосредоточена треть голландского хайтека.

Путь Ли Чжэ Ёна лежал в ASML. Эта компания занимается проектированием и производством литографического оборудования для микроэлектроники. В 1984-м она отпочковалась от Philips и перебралась в соседнюю деревушку Велдховен. Компания не очень большая, но ее капитализация последние годы растет как на дрожжах. Только за 2020-й она скакнула почти в девять раз и достигла $263 млрд, благодаря чему ASML вошла в тридцатку самых дорогих компаний мира. И неудивительно: фотолитография – ключевой процесс в производстве полупроводниковых микросхем. В области «старых» техпроцессов ASML признанный лидер. А в фотолитографии в глубоком ультрафиолете, обеспечивающей самые современные нанометры, которые так любят маркетологи, у нее вообще нет конкурентов. Кроме ASML, никто в мире такое оборудование не делает. Оно очень сложное, очень дорогое. И на всех его не хватает.

Какой рывок предстоит совершить Южной Корее, чтобы не оказаться в числе технологических аутсайдеров

За тем и приезжал Ли Чжэ Ён. Nikkei назвало его вояж отчаянным. 70% шаговых сканеров, которые могут обрабатывать более 125 «вафель» в час по техпроцессу до 5 нанометров, уже зарезервировала для себя тайваньская TSMC. Сканеры – не единственное, что нужно для работы. Современное производство полупроводников – очень затратное дело. По скромным прикидкам, чтобы оснастить приличный заводик, нужно примерно $10 млрд. TSMC выделила на следующие три года $100 млрд и собирается основательно упрочить свое лидерство. В конце концов, это они придумали бизнес-модель контрактного производства микросхем. Времена, когда компании сами проектировали и сами выпускали электронные компоненты для своих продуктов, прошли.

В далеком 1948-м молодой человек по имени Моррис Чжан бежал с Тайваня, к которому подбиралась гражданская война. В Америке он выучился на инженера и сделал блестящую карьеру. В 1985 году Чжан подумывал уйти на покой, но его отговорил Сунь Юньсюань – архитектор тайваньского экономического чуда. Сам он годом раннее перенес инсульт и подал в отставку с поста премьера, но оставался старшим советником президента. Сунь убедил Чжана возглавить Институт индустриальных технологий и создать компанию, которая не будет сама разрабатывать электронику, но станет по контракту производить ее для сторонних заказчиков. Так в 1987 году появилась TSMC (Taiwan Semiconductor Manufacturing Company), добившаяся феноменального успеха. Тайвань стал мировой фабрикой микросхем. А безфабричное производство (фаблес) превратилось в мощную отрасль: теперь даже небольшие компании могут спроектировать нужную микросхему и заказать ее производство на стороне. Сторон этих только раз-два-три, и обчелся.

TSMC и ASML уже не раз оказывались в роли тарана американских интересов. Когда Дональд Трамп развязал торговую войну с КНР и стал «обкладывать» китайских производителей электроники, вдруг выяснилось, что в голландском оборудовании меньше 25% американских технологий и формально оно не подпадет под ограничения на экспорт продукции военного и двойного назначения (ITAR). Но США решили эту проблему, довольно бесцеремонно надавив на правительство Нидерландов, чтобы перекрыть китайцам этот канал.

В Samsung, конечно, надеялись, что их это не касается. Тем более, они заранее подстелили соломки: еще в 2012 году прикупили 3% акций ASML. Но TSMC тогда же приобрела 5% нидерландской компании, а Intel – 15% (позднее Intel снизил свою долю). Не получается у Samsung тягаться с TSMC и по деньгам. Против тайваньских 100 миллиардов они готовы выложить 40–45. Возможно, наскребут еще 10. Но это все равно вдвое меньше, чем у тайванцев, и треть уйдет в США на контрактное производство для американских компаний. Все лучше, чем ничего, но прибыль будет существенно меньше. Корейцам нужны от американцев технологии и рынок. А производство им совсем не интересно. К тому же за свои кровные. Вот только кроме денег предложить им особо нечего. Так что придется раскошеливаться. Такой расклад сильно мешает реализовать планы стать крупным контрактным поставщиком чего-то кроме памяти. Тем более, что у них пока еще и технологические проблемы с уже запущенными линиями глубокого ультрафиолета. Решаемые, но нужны время и деньги. А борьба идет на пределе.

Тюрьма и убийство – так заканчиваются карьеры корейских президентов

Это борьба не только за кусок бизнеса, но за будущее страны. Вопрос в том, будет ли у Кореи своя микроэлектроника или придется почти все заказывать, а за хорошее поведение разрешат продолжить зарабатывать на микросхемах памяти. Пока партнеры ведут себя по закону, но по-свински. Можно долго рассуждать, почему американцы действуют именно так. Не исключено, что в назидание за попытки корейцев лавировать между США и Китаем. Положение у корейцев незавидное, реальных возможностей не так много, как кажется, а используют их не слишком умело. Хотя говорить об этом не принято. По крайней мере до тех пор, пока очередной президент не отправится в тюрьму, что в Южной Корее происходит регулярно.

Если ситуация вокруг Samsung заметно ухудшится, проблемы у компании возникнут и внутри Кореи. Пока бизнес-сообщество довольно единодушно на стороне главы Samsung Ли Чжэ Ёна. И даже периодически призывает руководство страны освободить его и дать возможность нормально рулить бизнес-империей, которая не просто государствообразующая компания, но бренд, являющийся лицом страны. С другой стороны, никто не отменял простые правила: падающего подтолкни, и победитель получает всё. В Корее у Samsung очень много привлекательных активов. И желающие откусить лакомый кусочек найдутся. Поживиться самсунговским добром захотят как старые бизнес-группы, оказавшиеся в силу обстоятельств на вторых-третьих ролях, так и молодые компании, зарабатывающие в последние годы приличные деньги. Есть и политики, которые не прочь раздербанить Samsung или хотя бы как следует ощипать его. Некоторые даже искренне считают, что они лучше знают, как управляться с таким хозяйством на благо страны. Президент Мун Чжэ Ин пока демонстративно дистанцируется от происходящего.

Есть в Корее такая поговорка: сначала заразить, а потом дать лекарство. Возможно, в этом и заключается не слишком хитрый план, дополнительно омрачаемый личной досадой Муна за ряд провалов Samsung. Но и сами проекты были очень прожектерские. И палки в колеса Samsung вставляли с большим азартом. Время покажет. Вот только не будет ли уже поздно?