Весь уходящий год государство запасало «жирок», готовясь к худшему

Застой – такую характеристику дали все опрошенные «Профилем» эксперты. Катастрофы в этом нет, по словам советника по макроэкономике гендиректора компании «Открытие Брокер» Сергея Хестанова, состояние, в котором находится хозяйство страны, устойчиво, и пребывать в нем мы можем достаточно долго. Тем более наши регуляторы – ЦБ и Минфин – приспособились к текущему положению дел и весьма эффективно решают поставленные задачи, главная из которых – купировать риски, особенно внешние. С апреля у нас профицитный бюджет – это достижение Минфина; несмотря на сильные колебания рубля, инфляция по-прежнему достаточно низкая – это заслуга ЦБ. Плюс проведенная санация повысила в целом устойчивость отечественной банковской системы.

Но от долгого нахождения в состоянии застоя люди постепенно утрачивают надежды. В обществе уже начала нарастать некая «социальная усталость» – об этом говорят соцопросы и отчасти результаты региональных выборов. Если год назад экономические неурядицы и падение своего уровня жизни граждане чаще объясняли внешними факторами – санкции, противостояние с Западом и т. д., то сейчас все больше винят руководство страны. Процесс, как говорится, только пошел и каких-то опасных величин не достиг, но опыт позднего СССР показывает, что путь от благостной застойной стабильности до перестроечных потрясений может быть пройден очень быстро.

Футбол и пенсии

Начнем с хорошего – с чемпионата мира по футболу, прошедшего с 14 июня по 15 июля. Безусловно, это важное экономическое событие хотя бы потому, что его подготовка и проведение обошлись стране в 683 млрд рублей, а заработать удалось 850 млрд, то есть примерно 1% ВВП. Но дело не только в том, какие обороты были у владельцев гостиниц, ресторанов и сувенирных лавок. И даже не в потенциальной выгоде от возведенных инфраструктурных объектов – по-настоящему это можно будет оценить лишь по прошествии нескольких лет.

Возможно, главный итог ЧМ – это мощнейший имиджевый эффект. Как отметил замдиректора института «Центр развития» НИУ ВШЭ Валерий Миронов, спортивное мероприятие создало дополнительные предпосылки для формирования экспортоориентированной модели роста в РФ, ведь это была мощная реклама бренда «Сделано в России». Причем отнюдь не бесплатная – в эту кампанию мы вложили сотни миллиардов рублей, и ее «надо оправдывать мощным переходом к экспортной экспансии при всемерной поддержке государства». Нельзя сказать, что выпавший шанс использован властями по полной, скорее, наоборот.

Теперь о менее веселом. Наверное, самым резонансным событием года стала пенсионная реформа, анонсированная премьером Дмитрием Медведевым этой весной. Исходно планировалось постепенно, с 2019‑го по 2028 год, увеличить пенсионный возраст у мужчин до 65 лет и до 63 лет у женщин (в течение 2019–2034 годов). Именно в таком варианте законопроект был принят Госдумой в первом чтении в июле. Затем были бурные обсуждения, сотни поправок, наконец 29 августа президент Владимир Путин опустил планку выхода на пенсию для женщин с 63 до 60 лет. К октябрю документ прошел все три чтения в Думе, был одобрен Совфедом и подписан главой государства.

Решение непопулярное и уже изрядно навредившее имиджу власти. Согласно июньским опросам, 92% россиян выступали против реформы, две трети опрошенных считают, что власти умышленно замалчивали проблему перед выборами. Согласно опросу ФОМ, спустя две недели после объявления о реформе поддержка президента Путина снизилась с 68% до 48%.

Экспертное сообщество разделилось на два лагеря: одни называют реформу необходимой и даже «давно перезревшей», другие говорят о несвоевременности и потенциальном вреде. Основные аргументы за и против известны: осуществление задуманного позволит Пенсионному фонду сэкономить около 800 млрд рублей, большая часть из которых (до 700 млрд) пойдет на выплаты нынешним пенсионерам. Рынок труда, по разным оценкам, получит дополнительно 12–13 млн рабочих рук.

Критики пугают резким ростом безработицы и говорят, что антиэффект от нее «съест» все дополнительные доходы. Плюс рост травматизма на производстве, конфликты между работниками и работодателями… «Я не согласен с аргументом, что повышение пенсионного возраста и увеличение числа занятых, само собой, подстегнет экономический рост, – поделился взглядом на проблему директор Института стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев. – Скорее, наоборот, будет наблюдаться оппортунистическое поведение работников, ведь мотивации у них никакой». Примерно как в анекдоте: вы делаете вид, что платите нам, мы делаем вид, что работаем.

Валерий Миронов называет реформу «правильным шагом», но опасается, что власти ради поднятия своего авторитета в ближайшие год-два пойдут на резонансные популистские меры вроде замораживания цен на значимые продукты или показательных атак против частных компаний. «Этого надо избегать, – говорит собеседник «Профиля». – Несмотря на имиджевый ущерб для власти, угрозы политической стабильности нет, поэтому не нужно это компенсировать политическим популизмом».

Когда загорится бензин

Еще в нашем багаже есть чуть притушенный, но продолжающий тлеть бензиновый кризис. Дважды в течение уходящего года ситуация становилась настолько критической, что властям приходилось разруливать ее вручную. Сначала, с января по май, топливо на АЗС подорожало почти на 10%, а отпускные цены оптовиков увеличились на 30%. Туго пришлось и потребителям, и продавцам. И если розничные подразделения вертикально интегрированных нефтяных компаний (ВИНК) вроде «Лукойла», «Роснефти» и т. д. чувствовали себя относительно неплохо, то независимые заправки работали почти в убыток.

В конце мая правительство и нефтяные компании все же договорились, что нефтяники заморозят розничные цены, а в качестве компенсации власти снизят акцизы на бензин и дизель на 3 тыс. и 2 тыс. рублей за тонну соответственно. Плюс в Думу внесли проект налогового маневра, который предполагал так называемый отрицательный акциз в 3 тыс. рублей на тонну для нефтеперерабатывающих заводов, производящих бензин, а также введение плавающего акциза, в рамках которого государство обещало возмещать компаниям половину разницы между внутренней ценой топлива и экспортной.

Осенью пришла вторая волна: за август и первую неделю сентября оптовые цены на АИ‑92 увеличились на 8%, на АИ‑95 – на 18%, на дизтопливо – на 7% (данные Аналитического центра Независимого топливного союза). Правда, на этот раз основной удар приняла на себя розница – АЗС нефтяных компаний держали цену, независимые заправки старались делать то же самое, чтобы не потерять клиентов. И снова регулировка в ручном режиме: по итогам совещания у вице-премьера Дмитрия Козака десять ведущих ВИНК согласились опустить оптовые цены на бензин и дизель до уровня июня 2018 года и удерживать их до января 2019‑го.

В дальнейшем разрешено повышение лишь на размер инфляции. Чтобы избежать дефицита топлива и паники (а она назревала), нефтеперерабатывающие холдинги и независимые заводы обязались поставлять бензин на внутренний рынок в объемах плюс 3% к уровню 2017 года. Но соглашение в силе только до марта 2019‑го. А что дальше? Проблема в том, что все предлагаемые властями меры носят временный, пожарный характер, а фундаментальные причины кризиса, как налоговая политика в отношении производителей топлива и продавцов, остаются без изменений.

Ох уж эти два процента

Да, налоги – еще одна наша боль. С 1 января 2019 года ставка налога на добавленную стоимость увеличится с 18% до 20%. Это вроде бы незначительное изменение позволит бюджету получать дополнительно более 620 млрд рублей в год – деньги пойдут на финансирование мер по исполнению майских указов президента. Почему НДС – тоже понятно, это один из самых эффективных налогов, собираемость около 100%; только в этом году он принесет до 5,8 трлн рублей.

Если по пенсионной реформе мнения расходятся, то в оценке ситуации с НДС экономисты по большей части едины – это решение со знаком минус. «В условиях, когда экономика практически не растет и когда по всем правилам надо снижать налоговую нагрузку, мы принимаем обратное решение, – комментирует Игорь Николаев из ФБК. – Естественно, это дестимулирует бизнес и снижает предпринимательскую активность, что, в свою очередь, скажется на экономической динамике». А еще это скажется на всех без исключения потребителях, ведь, как признавали в Минэкономразвития, НДС «составляет в потребительской корзине до 76%», увеличение ставки на 2% добавит 1,3 процентных пункта к инфляции. И это еще оптимистичная оценка.

Чтобы нивелировать инфляционный эффект от роста НДС, Центробанк в сентябре впервые с 2014 года поднял ключевую ставку до 7,5%, а в середине декабря повысил ее до 7,75%. Как пояснила глава регулятора Эльвира Набиуллина, повышенные инфляционные ожидания подталкивают людей к большим тратам, а предприятия – к повышению цен. Если такая спираль начнет раскручиваться, то инфляция может «на продолжительное время закрепиться существенно выше нашей цели в 4%». Но с повышением ставки у частного бизнеса снижаются объемы ресурсов для инвестирования.

То есть экономический рост снова приносится в жертву стабильности.

При этом увеличение НДС вовсе не кажется неизбежным. По версии Валерия Миронова, аналогичного эффекта можно было бы достичь, если повысить цену отсечения нефти с $40 до $45 за баррель. Конечно, такой вариант более рискован, ведь меньше денег идет в кубышку, но он позволил бы не разгонять инфляцию и не повышать ключевую ставку.

Игорь Николаев уверен, что у государства и без дополнительных маневров хватает ресурсов, чтобы не только не повышать, но даже снижать налоговую нагрузку. Судите сами: этот год мы заканчиваем с бюджетным профицитом более 2 трлн рублей, опять же около 2 трлн профицита ожидается в следующем году, и в 2020‑м – порядка 1,2 трлн рублей. Возникает логичный вопрос: зачем же еще повышать налоги? Зато уменьшение того же НДС и, скажем, налога на прибыль подстегнуло бы предпринимательскую активность, что в конечном итоге привело бы к увеличению доходной базы.

Наиболее логичное объяснение налоговому демаршу и другим экономическим инициативам Кремля заключается в том, что власти, говоря о 3-процентном экономическом росте к 2021 году, в действительности ждут ухудшения ситуации и стараются сделать запасы в ожидании «тощих лет». Предпосылки к этому есть – санкции, по прогнозам экспертов, будут усиливаться, а мировая конъюнктура не сулит ничего хорошего. Несмотря на договоренность экспортеров нефти о сокращении добычи в 2019 году, цены на углеводороды продолжают снижаться.

Часть наблюдателей полагают, что нас ждет долгая, как в 80–90-х годах прошлого века, эпоха дешевой нефти. Скажутся рост добычи в Соединенных Штатах, технологические изменения, развитие альтернативной энергетики. Плюс наметившееся замедление мировой экономики, торговые войны, проблемы, оставшиеся в наследство от кризиса 2008 года. Суммируя все это, многие отечественные и зарубежные экономисты полагают, что в ближайшие пару лет стоит ждать нового «полновесного» экономического кризиса. А учитывая критическую вовлеченность России в мировое хозяйство, внешние потрясения точно не обойдут нас стороной.