Первая встреча двух лидеров состоялась в сентябре 2000‑го в Нью-Йорке во время сессии Генеральной ассамблеи ООН. А уже в сентябре следующего года Чавес приезжает в Москву с официальным визитом, во время которого сразу же подписывается межправительственное Соглашение о военно-техническом сотрудничестве. К этому времени проведенные в «Рособоронэкспорте» маркетинговые исследования показали, что Венесуэла – это весьма перспективный рынок. Вооруженные силы страны были оснащены морально и физически устаревшим оружием и техникой, которые необходимо было массово заменять по причине их физического износа. Полное перевооружение всей венесуэльской армии оценили в $40 млрд, из которых Россия при благоприятных условиях могла претендовать на треть.

Определенный интерес к российской технике уже в то время проявляли и венесуэльские военные. Так, их внимание привлекло появление транспортно-десантных вертолетов Ми‑17 в армии главного венесуэльского регионального конкурента – Колумбии. У самой Венесуэлы тогда имелись только легкие американские вертолеты Bell и Sikorsky, не только не удовлетворявшие потребности военных, но и оказавшиеся малополезными при ликвидации последствий стихийных бедствий. В 1999 году из-за сильных дождей Каракас оказался под ударом селевых потоков, люди спасались, сидя на крышах домов, а ни армия, ни другие ведомства не имели технических средств для их эвакуации. Дошло до того, что на помощь прибыли два колумбийских Ми‑17, что, конечно, задело гордость венесуэльцев.

Таким образом, в 2001‑м уже имелся набор политических и чисто рыночных предпосылок для проникновения России на венесуэльский оружейный рынок. К этому же времени относятся и первые конкретные шаги по продвижению товара русских оружейников в эту страну. В декабре 2001 года на авиабазу «Эль-Либертадор» транспортным самолетом Ан‑124 авиакомпании «Волга-Днепр» были доставлены два истребителя МиГ‑29, на которых венесуэльские летчики в течение нескольких дней выполняли ознакомительные полеты. 10 декабря 2001-го, в День ВВС Венесуэлы, оба самолета приняли участие в воздушном параде.

Однако наличие объективных предпосылок для продажи российского оружия Каракасу еще не означало гарантии успеха этого предприятия. Ранее венесуэльские военные никогда с российской техникой не сталкивались и привыкли иметь дело с европейским, израильским и американским оборудованием. Надо сказать, что в этом отношении военные всех государств весьма консервативны и не испытывают ни малейшего восторга, когда им приходится осваивать технику незнакомого им прежде производителя. К тому же в армии в это время сохранялись сильные проамериканские настроения, а политические позиции Чавеса были еще недостаточно прочны, чтобы их переломить. Да и собственно боливарианское политическое руководство на первых порах не торопилось менять традиционные военно-технические связи, продолжая крупные закупки в Европе.

Имелись препятствия и с российской стороны. В самом «Рособоронэкспорте» со скепсисом относились к перспективе успешного выхода на латиноамериканский рынок. Вся венесуэльская тема развивалась стараниями буквально нескольких энтузиастов в РОЭ. К счастью, эти немногочисленные мечтатели получили поддержку фактического руководителя «Рособоронэкспорта» Сергея Чемезова. Вдобавок весомый вклад в развитие сотрудничества внесли также тогдашний посол в Каракасе Алексей Ермаков и военный атташе РФ полковник Олег Крахотин, о которых до сих пор венесуэльские военные отзываются с теплотой. Скептики в РОЭ имели для своего пессимизма рациональные основания – отсутствие даже намека на опыт военно-технического сотрудничества с Венесуэлой. Но в российском истеблишменте были и принципиальные политические противники Чавеса и боливарианских революционеров. Последовательно выступал против активизации связей с Каракасом министр обороны, а чуть позже – кандидат в преемники Путина на посту президента Сергей Иванов, который еще в 2001 году стал инициатором закрытия центра радиоэлектронной разведки в кубинском Лурдесе. Иванов обещал, что уход из Лурдеса будет компенсирован наращиванием группировки разведывательных спутников. В итоге, как известно постфактум, Россия потеряла Лурдес, но никаких спутников не появилось. Зато мистер Иванов смог без всяких досадных раздражителей продолжать необременительное светское общение со своей обворожительной подружкой Кондолизой Райс.

Активное противодействие развитию отношений с Венесуэлой оказывали и некоторые сотрудники МИД, например, курировавший отношения с США замминистра иностранных дел Сергей Кисляк, позже ставший российским послом в этой стране.

Перелом ситуации и первые контракты

Ситуация радикально изменилась под воздействием двух событий. В апреле 2002 года часть венесуэльских военных предприняли попытку свержения Чавеса. Однако его огромная популярность в народе и в армии в конечном итоге обеспечила провал путчистов. Разгром мятежа укрепил внутриполитические позиции Чавеса и позволил ему начать чистку в армии от проамериканских элементов. Поддержка заговорщиков со стороны США привела к радикализации Чавеса и усилению его природных антиамериканских инстинктов. Более того, революционерам стало ясно, что следует резко интенсифицировать процесс модернизации армии.

Вторым событием, ставшим катализатором российско-венесуэльского военно-технического сотрудничества, явилось введение в 2004 году американского эмбарго на поставки Каракасу вооружений. Соединенные Штаты не только перестали продавать собственную технику, но еще и запретили это делать своим сателлитам. В результате были разорваны или не состоялись контракты на поставку 8 итальянских легких штурмовиков AMX, 24 бразильских учебно-боевых самолетов Super Tucano, 12 европейских легких военно-транспортных самолетов С295. Израильтяне отказались модернизировать венесуэльские истребители американского производства F‑16, которые тогда составляли основу парка боевой авиации страны. Шведская SAAB прервала поставки гранатометов, а сами США отказали Венесуэле в продаже вертолетов. Эмоциональный Чавес пришел в ярость и чуть было не распорядился передать венесуэльские F‑16 в Иран. Иначе говоря, американцы сами толкнули Венесуэлу в направлении России и Китая.

Но и на этом трудности не закончились. В то время Уго Чавес пребывал в плену странноватых представлений, что безопасность Венесуэлы следует обеспечивать за счет массового вооружения народных масс, для чего надо закупить миллион автоматов, восемь тысяч переносных зенитных ракет и груды другого пехотного оружия. Причем автоматы эти предполагалось приобрести в Китае, о чем уже было принято принципиальное решение.

Сотрудникам «Рособоронэкспорта» удалось переломить ситуацию благодаря, казалось бы, незамысловатому приему. В честь пятидесятилетия Чавеса ему был передан подарок от Путина – автомат Калашникова. Российский лидер лично по телефону поздравил венесуэльского коллегу сначала с юбилеем, а затем и с победой на инициированном оппозицией референдуме об отставке Чавеса. Против его ухода высказались тогда почти 60% избирателей. Во время вручения подарка специалисты «Рособоронэкспорта» предложили Чавесу провести эксперимент – отстрелять подряд без перерыва несколько магазинов из китайского и российского автоматов, а после этого проверить кучность и прицельность стрельбы из разогретого оружия. Результат ожидаемо оказался не в пользу китайского продукта. 17 мая 2005 года был подписан первый и самый трудный контракт на поставку в Венесуэлу 100 тыс. автоматов АК‑103.

Параллельно с темой стрелкового оружия шли активные переговоры о поставке в Венесуэлу транспортно-десантных и боевых вертолетов по проекту «ПЕМОН». Хотя офицеры армейской авиации вплоть до ее командующего бригадного генерала Виктора Пауля Санчеса Кроеса включительно были сторонниками приобретения именно российской техники, в силу бюрократических процедур проработку контрактов передали в Министерство обороны, где существовало мощное проевропейское лобби, выступавшее за покупку французских и итальянских вертолетов. В ноябре 2004 года во время очередного визита Уго Чавеса в Москву под его личным давлением венесуэльские военные все же подписали контракт на закупку первой партии российских вертолетов. Тем не менее под предлогом необходимости «отшлифовать» (или, как говорили венесуэльцы, «пулир») этот контракт юристы Минобороны затянули подготовку документов еще на три с половиной месяца, и лишь 10 марта соглашение стоимостью $120 млн на закупку первых десяти вертолетов было окончательно утверждено. Именно эти первые контракты на автоматы и вертолеты оказались самыми сложными и трудоемкими, в дальнейшем дело пошло проще и быстрее.

В течение 2005–2007 годов было подписано еще несколько контрактов на поставку вертолетов (общее число заказанных машин превысило 50 единиц), еще одной партии автоматов, соглашение о строительстве заводов по производству АК‑103 и патронов к ним и самое главное – чрезвычайно важный для обеспечения загрузки Комсомольского-на-Амуре авиастроительного завода контракт на поставку ВВС Венесуэлы 24 истребителей Су‑30 МК2V. Общая стоимость всех этих соглашений составила около $3,6 млрд в ценах середины нулевых годов. Заключенные почти одновременно с крупными алжирскими контрактами венесуэльские заказы позволили наконец радикально диверсифицировать географическую структуру российского экспорта вооружений. Теперь уже никакие злопыхатели не могли, как это было в начале нулевых, острить по поводу «китайско-индийского гетто», в котором якобы был обречен находиться российский экспорт вооружений.

Новый пакет 2009 года

Подобно тому как неожиданным союзником России в заключении первой серии контрактов 2005–2006 годов стали, сами этого не ведая и не желая, США, внезапный импульс подписанию второго и гораздо более крупного пакета контрактов, на этот раз на поставку вооружений ПВО и техники сухопутных войск, придала Белоруссия. Минск предложил Чавесу купить у него системы ПВО на скромную сумму $24 млрд. Трудно сказать, на что надеялись белорусские негоцианты, делая столь «заманчивое» предложение. Нефть в 2007 году стоила дорого, и, возможно, Венесуэла представлялась белорусам тем самым легендарным южноамериканским Эльдорадо, богатым золотом, сапфирами, изумрудами и слоновой костью. Еще труднее предположить, какое именно вооружение и технику Белоруссия, не производящая, а лишь модернизирующая системы ПВО, собиралась поставить венесуэльцам. После того как вопреки ожиданиям Минска Венесуэла не приняла это предложение, от которого, казалось бы, невозможно было отказаться, стоимость белорусского оффера волшебным образом снизилась до $12 млрд.

Когда параметры щедрого белорусского предложения стали известны россиянам, они, оправившись от веселого изумления, сделали венесуэльцам контрпредложение: за $6 млрд не только выстроить ПВО Венесуэлы, но и серьезно модернизировать сухопутные войска этой страны.

Беспрецедентный на тот момент пакет из 13 различных соглашений был подписан в июле 2008 года. Документ оговаривал общие условия на поставку широкой номенклатуры средств ПВО и вооружений сухопутных войск. Почти одновременно был подписан крупный контракт на поставку Каракасу большой партии переносных зенитных ракетных комплексов «Игла-С». Чавес давно и настойчиво ставил вопрос о приобретении этих ПЗРК. Это желание было следствием концепции, согласно которой революционный народ должен быть поголовно снабжен пехотным оружием, ПТРК и ПЗРК для ведения партизанской войны. Учитывая высокую политическую чувствительность такой поставки в страну, по соседству с которой – в Колумбии – тогда еще шла партизанская война, Москва затягивала одобрение этой сделки. К тому же в российском руководстве были и остаются люди, для которых сохранение приятных личных отношений с американскими партнерами важнее коммерческих и военно-политических интересов страны, и эти господа также активно выступали против продажи. Чавесу пришлось напомнить, на какую сумму Венесуэла уже купила у России вооружений, в том числе и таких, которые изначально приобретать не собиралась. Эта аргументация подействовала, контракт был заключен, и в 2009 году первые партии «Игл-С» прибыли в Венесуэлу. Эта сделка до сих пор остается крупнейшим за всю историю российским контрактом на поставку ПЗРК. Самое же поразительное – время показало, что Чавес был прав. Сегодня именно огромное количество легкого и стрелкового оружия и ПЗРК в Венесуэле может стать для обезумевшего от ложного чувства собственной мощи руководства США фактором, удерживающим от вторжения.

Не танки, не «Грады» и не Су‑30 с системой управления оружием родом из 1980‑х, а сотни тысяч автоматов и тысячи ракет ПЗРК послужат феназепамом, который успокоит болезненно возбужденных американцев.

Заключенные в июле 2008‑го контракты, как это заведено в Венесуэле, дорабатывались еще более года и лишь в сентябре 2009‑го с подписанием 13 дополнений к ним вступили в силу. Согласно этим контрактам, Венесуэла получила зенитные ракетные системы «Антей‑2500», «Бук-М2Э», «Печора‑2 М» и ЗУ‑23. Сегодня страна обладает мощнейшей системой ПВО во всей Латинской Америке. Радикально выросли и возможности сухопутных сил Венесуэлы. Армия получила более 90 танков Т‑72 Б1 В, более 120 БМП‑3 М, более 110 БТР‑80 А, десятки САУ «Мста-С», реактивные системы залпового огня «Смерч» и «Град», самоходные и буксируемые минометы. Венесуэльские сухопутные войска превратились в самые оснащенные во всей Латинской Америке.

В момент заключения контракта 2009 года предусматривалось, что все эти поставки будут оплачиваться живыми деньгами. Тема кредита возникла позднее, ее поднял вице-президент Венесуэлы Рамон Алонсо Каррисалес, находившийся на грани отставки и пытавшийся заработать себе политические, и не только политические, дивиденды. Венесуэльцы запросили кредит на $3 млрд, российский Минфин был готов выделить только один миллиард, в итоге сошлись на $2,2 млрд. Однако пока тянулась процедура оформления и одобрения кредита, поставки по пакету 2009 года были осуществлены и оплачены живыми деньгами почти наполовину. В силу чисто бюрократическо-процедурных правил кредит на закупку вооружений выдать было уже крайне сложно. «Рособоронэкспорт» был уверен, что Венесуэла обладает достаточными ресурсами для оплаты законтрактованной техники, но решение о предоставлении кредита было принято на более высоком политическом уровне. Однако сам этот кредит выдали не на закупку вооружений, как это принято считать, а на социальные нужды. Даже в случае смены политического режима в Каракасе отказаться от погашения и обслуживания такого кредита практически невозможно, любой неангажированный суд признает его законность. Так что конкретно это вложение России в Венесуэлу сталкивается скорее с финансово‑экономическими, а не политическими рисками.

Что в итоге

В общей сложности Венесуэла купила у России вооружений на $11,4 млрд, эти поставки были оплачены живыми деньгами. Венесуэла выступила стартовым экспортным заказчиком целого ряда систем, в том числе зенитной ракетной системы «Антей‑2500», боевых вертолетов Ми‑35 М и зенитных ракетных комплексов «Бук-М2Э» на колесном шасси.

В результате реализации венесуэльских контрактов отечественные экспортеры сумели диверсифицировать географию своих поставок, а некоторые экономические субъекты получили необходимую загрузку после окончания крупных китайских контрактов и в ожидании начала массовых закупок в рамках выполнения российской Госпрограммы вооружений 2011–2020 годов.

Ряд предприятий смог на венесуэльских заказах разогнать серийное производство продукции, и когда возник спрос со стороны Минобороны, были готовы без раскачки его удовлетворить. В этом смысле венесуэльские контракты не только имели большое коммерческое значение, но и сыграли важную роль в сохранении военно-промышленной базы России и ее военного потенциала. Сама Венесуэла получила в результате сотрудничества с Россией наиболее технически оснащенную армию во всей Латинской Америке. Эта армия, конечно, не сможет противостоять агрессии США, если таковая случится, но материально-техническая база для последующей партизанской войны патриотам обеспечена.