– Вы уже много лет изучаете социальные сети. Какие основные выводы вы сделали в ходе своей работы?

– Говоря о соцсетях, с объективной или субъективной точки зрения можно выделить три главные особенности. И речь не только об онлайн-коммуникациях, но и о реальном общении лицом к лицу – настоящих социальных взаимоотношениях. Первая особенность – это связь.

Как зависимость от соцсетей превращается в психологическую проблему человечества

Заключается она в том, что структура такой сети имеет большое значение. Она затрагивает каждого ее участника, это настоящая математическая архитектура. Можно сравнить это с молекулами углерода. По-разному соединяя их, можно получить или мягкий, черный графит, или твердый, прозрачный бриллиант. Эти свойства – мягкость, чернота, твердость и прозрачность – свойства атомов углерода. Но полученные свойства зависят от того, как вы соединяете эти атомы.

То же самое касается человеческих групп. Эксперименты, проведенные в моей лаборатории, показали, что, если объединить людей в одном порядке, они будут очень милы друг с другом. А если тех же самых людей объединить по-другому, они возне-навидят друг друга. То есть дело не в людях, а в том, как именно они объединены.

Вторая особенность – вирусное распространение. Сейчас вы и ваши друзья не болеете, но у друзей ваших друзей простуда или грипп. И вы поэтому тоже заболеете. Вы пока этого не понимаете, но это произойдет. От друзей ваших друзей простуда перейдет к вашим друзьям, а от них – к вам. То есть ваша судьба зависит от того, что происходит с людьми, которых вы даже не знаете. Речь не только о бактериях, но и о многих других вещах: как вы относитесь к курению или азартным играм, каков ваш стиль вождения (пристегиваете ли вы ремни, например), насколько вы счастливы. Не полностью, но отчасти все это зависит от того, что происходит вокруг вас, в сети, среди людей, которых вы знаете или не знаете. Это эффект вируса. От того, как одни люди относятся друг к другу, зависит то, как относятся друг к другу другие, хотя все они никогда даже не встречались. Мы экспериментально доказали, что можно вызвать симпатию одного человека к другому путем мотивации симпатии третьего человека к четвертому.

Третья особенность – эффект позиции. Это трудно объяснить. Обычно я привожу такой пример. Представьте, что вы учитель, стоите перед классом, рассчитанным на 20 учеников. Парты приколочены к полу, и никто за ними не сидит. Заходят 20 студентов (кто-то хороший, кто-то нет), и каждому вы указываете его место. Структура данной сети детерминирована – парты стоят там, где они стоят. Но так же детерминированы студенты и их способности. Как вы рассадите студентов, чтобы они могли усвоить материал наилучшим образом? Поместите лучших студентов впереди или сзади, слева или справа. От того, как вы организуете студентов, будет зависеть их успеваемость. Наши эксперименты показали: то, как располагаются люди в сети, имеет большое значение. То есть ваша судьба зависит не только от того, кто в сети, не только от того, какова структура этой сети, но и от того, где именно находятся люди в этой сети. 50% людей могут быть действительно очень хорошими учениками, но при этом таковыми могут не быть все ваши друзья. Это не очень здорово.

– Многие пользователи соцсетей ощущают психологическую зависимость от них – испытывают желание постоянно мониторить свою ленту. На ваш взгляд, стоит ли бороться с этой зависимостью, устраивать себе «дни детокса»?

– В целом я не боюсь технологий. Я не беспокоюсь о том, что технологии нанесут ущерб обществу. Да, они это могут, вспомнить хотя бы Чернобыль. Но здесь ведь речь о том, как мы используем эти технологии. Я не против онлайн-форм коммуникации, но я осознаю, что они могут причинить вред, и тому уже есть немало доказательств. В частности, это увеличение числа самоубийств в США, увеличение числа депрессивных состояний, ухудшение внимательности. Сейчас примерно 30% молодых американцев находятся в этом состоянии. Мы проводили исследование среди 10 тыс. человек каждый год, отслеживали их активность в соцсетях – как их поведение в соцсети в этом году повлияет на их жизнь и самочувствие в следующем. И мы обнаружили, что большинство пользователей стали чувствовать себя хуже.

Феномен, о котором вы говорите, вывела писательница Линда Стоун. Он называется «непрерывное частичное внимание» – целые дни мы проводим за разными занятиями, но толком не можем сосредоточиться ни на одном из них, каждому из них отдаем лишь частицу своего внимания. И это действительно проблема. Вы не замечаете, как переключаетесь с работы на Фейсбук, потому что вы и не работаете толком, вы находитесь в двух местах одновременно и не можете провести черту между ними.

– Не заменяют ли соцсети реальные отношения? Не теряют ли люди таким образом такое качество, как способность легко и непринужденно заговорить с человеком на улице?

– Когда изобрели письменность, людей беспокоило, что они начнут обмениваться письмами, вместо того чтобы вести друг с другом разговор. Когда появился телефон, люди стали волноваться, что перестанут писать друг другу письма и видеться вживую. В общем, любая новая технология пугает воздействием на нашу способность общаться. Но в человеческом общении есть фундаментальная основа, которая не меняется никогда, какие бы технологии ни появлялись. Моя бабушка росла в маленькой деревушке на юге Греции, в которой не было никаких технологий вообще. Если бы сто лет назад мы спросили ее, десятилетнюю маленькую девочку, сколько у тебя друзей, она бы ответила: «У меня есть один или два лучших друга и еще четыре-пять девчонок, с которыми мы вместе играем». И если бы вы задали тот же вопрос моей дочери, когда ей было 10 и у нее уже был айфон в кармане, она бы ответила вам точно так же. Именно такие фундаментальные аспекты человеческой природы меня и интересуют.

– Как наука объясняет популярность отдельных пользователей в соцсетях? Ведь не всегда люди с тысячами подписчиков оказываются приятными в общении в реальной жизни.

– Наше общение не всегда содержательно. Сейчас мы с вами ведем интересную беседу, но большинство остальных моих разговоров сегодня таковыми не будут: организация переезда с места на место, обсуждение всяких слухов и сплетен, традиционные приветствия и прощания.

Все это совершенно неинтересно, и лишь иногда у нас появляется возможность или желание привлечь внимание к себе или каким-то вещам. Одно из преимуществ профессорской должности и звания заключается в том, что большую часть времени я могу заниматься интересными вещами, читать, изучать и рассказывать о них. Но люди большую часть времени обсуждают скучные вещи, например котят, и производят скучный контент, фотографируют свою еду, например. Я не понимаю, зачем смотреть на то, что едят другие, но многим это интересно. Некоторые так хорошо играют в компьютерные игры, что другие готовы платить, чтобы посмотреть на то, как они играют. То есть, вместо того чтобы играть самим, они смотрят, как играют другие, используют экран, чтобы смотреть, как используют экран другие. Совершенно этого не понимаю.

– Влияет ли на нас то, как мы выбираем себе друзей в соцсетях? И считаете ли вы, что стоит более ответственно подходить к этому процессу?

– Да, влияние, конечно, есть. Если вы подружитесь с грабителем банков, то существует вероятность, что вы тоже начнете грабить банки. Но в ходе исследований нашей лаборатории о том, как люди заводят себе друзей, мы обнаружили очень необычный феномен. Если вы попадаете в группу из тысячи чужих для вас людей и вам приходится выбирать себе друзей среди них, вы выберете тех, кто генетически схож с вами. Это «эгоистичный ген», мы используем свою способность выискивать среди тысяч людей тех, кто как-то, пусть и очень отдаленно, напоминает нам наших родственников. Исследование показало, что такие друзья генетически схожи с нами настолько, насколько схожи троюродные или четвероюродные братья и сестры.

Феномен, который особенно меня заинтересовал, – это любовь с первого взгляда. Наверняка в России вам это тоже знакомо, это есть в любой культуре. Нетрудно аргументировать с точки зрения эволюционной биологии появление способности влюбляться с первого взгляда.

Естественный отбор подарил нам эту способность выбирать лучшего партнера для себя: с кем мне лучше завести детей, наиболее приспособленных к выживанию? Что-то в запахе, что-то во внешности, что-то в движениях тела дает нам понять: вот наш партнер. Это трудно объяснить, но не невозможно. Но так же, как любовь, нам присуща симпатия – лайк с первого взгляда. Вы встречаете кого-то, и он или она сразу вам нравится. Вам не надо заниматься сексом с этим человеком, не надо заводить с ним детей. Вы ему просто доверяете. Но почему? Этому доверяю, он мне нравится, а тому не доверяю – откуда это, какова природа этого явления? Поиском ответа на этот вопрос сейчас занимается моя лаборатория. Но все же главным в выборе друзей остается то, в ком вы нуждаетесь, – с кем вы ходите в колледж, кто и как влияет на ваше здоровье и карьеру. Эти факторы гораздо важнее.

– Соцсети уже довольно серьезно изменили наш мир. Могут ли они изменить его еще сильнее? Каким вы видите влияние соцсетей в будущем?

– Работа, которой я занимаюсь, имеет значение в перспективе тысячелетий, а не нескольких ближайших десятков лет. Думаю, через три тысячи лет изобретение технологий в конце концов изменит и человека. Книги были изобретены всего-то пять тысяч лет назад. И только очень незначительная часть людей тогда могла их печатать – монахи да короли. А десять тысяч лет назад печатных слов вообще не существовало. Возможно, через два-три тысячелетия мозг читающих людей будет устроен лучше, чем мозг тех, кто не умеет читать.

И то, что начиналось как культурное приобретение (имею в виду письменность и чтение), частично станет генетической способностью. Человек меняет под себя окружающую среду и меняется сам. Мы научились избегать львов и приспособились переваривать разную пищу – все это работает на генетическом уровне. То же самое касается медиа. Если через тысячелетия они все еще будут существовать (а это весьма вероятно), новые способы коммуникации изменят курс эволюции человечества. Но в краткосрочной перспективе не изменится практически ничего.

Сильно ли российское общество изменилось с появлением телефона? Нет, оно осталось таким же, каким и было. Фундаментальные особенности его прежние. Вы читаете Толстого и Достоевского и думаете: «Боже! Как это по-нашему, по-русски!». Когда читаю эти произведения, восклицаю: «Боже! Как это по-человечески!». А когда вы читаете «Илиаду» Гомера, как принц Трои Гектор влюбился в прекрасную Елену, вы тоже понимаете человеческую природу этого чувства, хотя с тех пор прошли тысячелетия. Потому что все это о нас, о людях.