Берегите Бергмана: "Супружеская жизнь. Перестройка" Кончаловского в Театре Моссовета

В 2018 году Кончаловский впервые показал этот спектакль в Италии, затем перенес его во МХАТ, худруком которого тогда был Эдуард Бояков. И вот новая жизнь «Супружеской жизни» – на сцене Театра Моссовета.

За время, прошедшее с предыдущей премьеры, американская компания HBO успела снять свой сериал по мотивам бергмановской классики (сохранив оригинальное название и драматическую ткань фильма) с Джессикой Честейн и Оскаром Айзеком в главных ролях. Ставят «Сцены» и другие театральные режиссеры, например Анатолий Праудин в рамках театра-фестиваля «Балтийский дом».

У Кончаловского особое прочтение Бергмана. Он решил перенести действие в Москву времен поздней перестройки. Слово «осовременить» тут не очень подходит, потому что отрезок между временем Бергмана и временем действия спектакля в два раза короче, чем между началом 1990-х и сегодняшним днем. И все же Кончаловский «попал в жилу», ведь в последнее время мы видим особенный интерес к эпохе времен распада СССР.

Другое дело, что погружение в эту эпоху у Кончаловского получилось довольно поверхностным. В спектакле ее символизируют главным образом перебивки между сценами с кадрами телевизионной хроники и характерной музыкой – от Ирины Аллегровой до Юрия Шевчука. Также в качестве примет времени используются легендарные клетчатые сумки торговцев-челноков, а герои спектакля иногда вскользь упоминают о поездках в Турцию за товаром, что, честно говоря, с их образами совсем не вяжется.

Они слишком современны – принадлежат началу 2020-х, и это, может быть, и неплохо, но перестройкой в их квартире совсем не пахнет.

Кончаловский избавился от всех эпизодических бергмановских персонажей, и все два с половиной часа на сцене только двое – Марина (Юлия Высоцкая) и Иван (Алексей Розин). У Розина непростое положение: он принял роль от суперпопулярных Домогарова и Куценко. Но ему не впервой играть с Высоцкой пару, выясняющую отношения: в Театре Моссовета идет премьерный спектакль «Укрощение строптивой» в постановке, опять же, Кончаловского, где они исполняют роли Катарины и Петруччо.

С приходом Розина спектакль безусловно выиграл в одном: публика перестала гоготать в совершенно несмешных сценах, как это было при Куценко. Последний, увы, оказался заложником зрителей, видевших в нем лишь комедийного актера и искавших комический подтекст в самых серьезных репликах.

Хотя, конечно, поводы для улыбки или смеха в этом ремейке Бергмана встречаются. Кончаловский изменил сам темперамент героев: перед нами уже не сдержанные деликатные шведы, а довольно разболтанные позднесоветские граждане. Никакой иллюзии внешнего благополучия, которая в фильме Бергмана держится первые полчаса, тоже нет: у Кончаловского сразу понятно, что с этой семьей что-то не так.

Иначе выглядит и расстановка сил в психологической битве: Высоцкая совсем не та с виду покорная супруга, какую играла Лив Ульман, – русской Марине палец в рот не клади. А Иван Розина не чопорный интеллектуал Эрланда Юзефсона, а какой-то увалень и для своей жены не слишком серьезный противник: весь спектакль не покидает ощущение, что хищница Марина просто поддается своему вяловатому мужу.

При этом многие сцены у Кончаловского даны почти дословно по бергмановскому тексту. Есть и кое-что «от себя», до чего не додумался великий швед. Например, Марина, которую избил пьяный супруг, вытирая кровь с лица, неожиданно произносит реплику в духе «вот так бы сразу делал – и было бы у нас все нормально». Трудно представить, что героиня Ульман могла бы произнести нечто подобное.

В финальном монологе Иван пускается в воспоминания о своей комсомольской юности, и тут зритель снова вспоминает, что изображаемая здесь супружеская жизнь как-то связана с перестройкой. Но перестройку можно было бы заменить на любую другую эпоху, ведь главное в этом спектакле не дух времени, а старая история о том, как муж и жена друг с другом жить не могут, а друг без друга – тем более.