Беспилотное благоденствие: cмогут ли роботы вывести человечество из экономического тупика

Содержание:

• Роботизированный коммунизм
• Железные спасители человечества?
• Отменяя запреты
• Роботы против людей

Роботизированный коммунизм

«При коммунизме всё будут делать автоматы – машины-исполнители, а управлять ими – машины-регулировщики. Что же останется на долю человека? А самое главное: человек будет придумывать новые машины и новую работу для них, следить за ними, чинить их» – это цитата из детской энциклопедии 1968 года. Коммунизм тогда виделся как советская власть плюс роботизация всей Земли. К слову, и западная теория постиндустриального общества предполагала, что основные производственные функции возьмут на себя машины: роботы будут делать роботов, которые будут производить конечный продукт. Человеку нужно лишь контролировать их. Марксисты и капиталисты второй половины ХХ века представляли «светлое будущее» плюс-минус одинаково.

Евгений Кузнецов: "Объем рабочих мест, где роботы заменят человека, может достигнуть 50%"

В третьем десятилетии XXI века мы, похоже, стоим на пороге этого самого светлого роботизированного будущего. В Израиле дроны Tevel Aerobotics собирают фрукты в садах: колесная платформа движется между деревьями, а соединенные с ней квадрокоптеры с помощью манипуляторов оценивают спелость плодов, после чего срывают те, что созрели, и отправляют их в контейнер. Уже несколько лет по улицам США и Китая курсируют беспилотные такси, а данные с их видеокамер используются полицией для раскрытия преступлений. В России тестируются беспилотные такси и грузовики, пусть и с водителем, сидящим в кабине; наши домашние котики давно катаются на роботах-пылесосах, по Сети гуляют ролики, где умный пылесос ругается с колонкой Алисой, а где-то в это же время квадрокоптеры охотятся за людьми и закидывают гранаты в открытые люки танков… Труднее, наверное, было бы найти сферу деятельности, куда роботы еще не проникли.

«Неверно ставить вопрос, какие отрасли затронет роботизация, – она изменит абсолютно все отрасли производства и создания ценностей, – заявил «Профилю» футуролог Евгений Кузнецов. – Мы можем роботизировать огромное количество не только физического, но и интеллектуального, инженерного труда». Просто роботизация одних отраслей, вероятно, превысит 90%, а где-то составит лишь 20–30%.

Железные спасители человечества?

Но глобальная миссия роботов, по словам нашего собеседника, – это не просто оптимизация каких-то отдельных отраслей, а «взрывная трансформация» всей экономики и резкое увеличение темпов ее роста. Умные машины помогут преодолеть наметившуюся стагнацию мирового хозяйства, если угодно, предотвратить глобальный экономический кризис.

Человек уже не нужен: какие риски несет развитие искусственного интеллекта

Уже несколько лет наблюдается замедление роста мирового ВВП. На грани стагнации балансируют экономики США и Европы, экономика Поднебесной, которой экономисты отводили роль мирового локомотива, тоже замедляется. Подобного тотального торможения мы не видели как минимум несколько десятилетий. Одним из факторов данного торможения эксперты называют снижение рождаемости и старение населения в развитых странах. В последние годы этот тренд наметился даже в Китае. Из крупнейших экономик прирост населения идет только в Индии.

Конечно, роботизация не изменит демографической ситуации, но решить экономические проблемы поможет. К слову, и появление дронов для сбора фруктов стало ответом на нехватку рабочих рук в сельском хозяйстве. «Робот из машины-исполнителя превращается в субъекта экономики, создающего добавленную стоимость. За счет взрывного роста их количества мы переламываем тренд, вызванный сокращением численности населения, экономика начинает расти быстрее», – говорит Кузнецов. Насколько быстрее? Исследования американской компании ARK Invest (управляет несколькими биржевыми фондами) показывают, что при развитии мировой экономики по тем траекториям, по которым развиваются сегодня наиболее высокотехнологичные отрасли, рост глобального ВВП может увеличиться до 8% в год. По нынешним меркам это огромный рывок.

Собственно, мы уже наблюдаем, как влияет автоматизация на конкретные производства и отрасли. Например, в Китае благодаря внедрению искусственного интеллекта (ИИ) производительность труда в разработке компьютерных игр выросла на 70%. Вот пример из другой отрасли и другой части света: по словам специалиста по организации оружейного производства Константина Конева (США), роботизация производства позволяет команде из 20 человек делать больше 2 тыс. комплектов узлов для винтовки в неделю. А это прецизионные детали, требующие очень высокого качества обработки. Что касается денег: американская компания – производитель компонентов оружия и аксессуаров Daniel Defense, роботизировав производство, за три года подняла выручку с $60 млн до $150 млн, одновременно сократив процент брака.

Бунт машин или восстание рабов

Слово «робот» – это вообще не про технику. Данный термин ввел в оборот чешский писатель и драматург Карел Чапек в 1921 году. В его пьесе R.U.R (Rossumovi univerzalni roboti, «Универсальные роботы Россума») ученые создают искусственных человекоподобных существ из искусственной плоти – без чувств и желаний, приспособленных исключительно для выполнения работы (в мире пьесы людям тоже нужен был экономический рост). В словарях чешское слово robota переводится как барщина, подневольный труд. То есть робот – это прежде всего подобие крепостного или раба, который выполняет за человека тяжелую и неприятную работу.

Помните три закона робототехники Айзека Азимова? Заменим в них слово «человек» словом «господин», и вот что получится: не причинить вред господину и не допустить причинения вреда другими; повиноваться всем приказам господина, если они не противоречат первому пункту; ставить службу господину выше собственной безопасности. Что еще требуется от хорошего раба? Разве что любить господина всем сердцем.
Правда, в пьесе Чапека вышла неувязка: универсальные роботы все же восстали и полностью истребили людей. А в самом конце два робота начали испытывать друг к другу человеческие чувства. Вот такая ирония.

Отменяя запреты

Основная проблема новой технологической революции заключается в том, что технологические возможности наталкиваются на регуляторные ограничения со стороны государств. По словам Евгения Кузнецова, ключевой вопрос обеспечения роста сегодня – это как быстро регуляторы разных стран смогут трансформировать свои общества под требования, связанные с внедрением новых технологий. В подобных делах регуляторные структуры, как правило, крайне консервативны: они думают в первую очередь о возможных рисках, в то время как инвесторы предпочитают размышлять о новых возможностях.

Но именно сейчас в мире сложилась уникальная ситуация, когда риски отходят на второй план. Речь идет об острейшей конкуренции, по сути, экономической войне между США и Китаем. А на войне главное – победа, и самый большой риск здесь – это потерпеть поражение.

Как Четвертая промышленная революция влияет на международные отношения

Впрочем, неразумно отрицать и наличие рисков, связанных с тотальной роботизацией. Вытеснение людей роботами, проблема контроля над искусственным интеллектом – над всем этим придется задуматься. Уже сейчас многие западные публицисты, философы и даже бизнесмены заняли алармистскую позицию. Весной этого года около тысячи предпринимателей и специалистов ИТ-индустрии, в том числе глава компании Tesla Илон Маск и сооснователь Apple Стив Возняк написали открытое письмо, в котором высказали опасения, что искусственный интеллект может изменить «историю жизни на Земле». Популярный в левой среде писатель, профессор Еврейского университета в Израиле Юваль Ной Харари регулярно пугает свою паству рассказами о том, что ИИ не только оставит людей без работы, но и будет угрожать демократиям. «Я не знаю, сможет ли человечество это пережить», – говорит Харари.

Как реагируют на подобные демарши американские власти? Инициируют дискуссии, организуют конференции, по их итогам принимают абстрактные документы вроде этических принципов для искусственного интеллекта, которыми вроде как должны руководствоваться разработчики. Все это напоминает имитацию бурной деятельности, чтобы успокоить общественное мнение. А объяснение простое: идет война, пусть и экономическая, и ставки сейчас слишком высоки.

Тем более что в стане конкурента, в Поднебесной, никто не рассуждает об общегуманитарных рисках, связанных с роботизацией и внедрением ИИ. Там, правда, имеются другие проблемы, идеологического характера. Регуляторные усилия китайских властей обусловлены опасениями, как бы искусственный интеллект не покусился на коммунистические идеалы и не поставил под вопрос главенствующую роль компартии и ее лидеров. Как рассказал Евгений Кузнецов, китайской компании Baidu при разработке своего ИИ пришлось считаться с требованиями цензуры: запрещалось, например, использовать цифры 8 и 9 (намек на восстание на площади Тяньаньмэнь в 1989 году), а также слово «Винни-Пух», поскольку с этим персонажем нередко сравнивают председателя КНР и главу КПК Си Цзиньпина. «Когда Baidu выкатила свой ИИ, созданный на основе цензурированного обучения, он оказался абсолютно тупой, – говорит Евгений Кузнецов. – Кто ставит цензуру выше технологий, сам себе стреляет в ногу», – подытожил эксперт.

Увы, российские регуляторы, видимо, предпочитают такой путь. Примерно с 2014 года отечественные компании – сначала в провинциальных городах, а затем и в Москве – пытались налаживать доставку пиццы при помощи квадрокоптеров. Не всегда получалось с первого раза, но дело шло. Однако вскоре власти решили, что БПЛА-доставка несет потенциальную угрозу для безопасности государства и жителей, и все подобные проекты прикрыли. Более того, использование коммерческих БПЛА так зарегулировали, что владельцы дронов де-факто не имеют возможности их запускать.

Как рассказал «Профилю» представитель одной из компаний, занимавшихся такими проектами, в столице даже была создана служба по обнаружению с помощью дрона тонущих на Борисовских прудах. Эту службу закрыли через несколько часов после выпуска пресс-релиза. «Для силовых структур дроны – это демоны, которые летают в небесах и пожирают людей», – пояснил он с грустной иронией.
Из-за запретов у нас тормозились любые разработки коммерческих дронов, что в конце концов негативно повлияло на военные разработки, замечает Евгений Кузнецов. Между тем сейчас во многих странах (Дубай, Сингапур и другие) начинается массовое внедрение роботизированных систем логистики именно при помощи дронов и автоматизированных систем управления. Такие комплексы «накрывают» целые города, роботы-диспетчеры прорабатывают безопасные маршруты полетов. На этих технологиях опробуют свои системы доставки гранды американской дистанционной торговли, такие как Amazon и Walmart.

Роботы против людей

Более утилитарный и очевидный риск, связанный с распространением роботов и всевозможных беспилотных систем, – это потеря рабочих мест тысячами людей. Российский пример: весной глава правительства Киргизии Акылбек Жапаров посетовал, что внедрение в Москве беспилотных такси оставит без работы многих его соотечественников. «В ближайшем будущем Москву могут заполонить беспилотные такси, что может привести к потере рабочих мест для многих наших граждан-мигрантов. Это неизбежный вызов для нас», – заявил он.

Страны стоят перед дилеммой: тормозить роботизацию – значит снижать производительность труда, замедлять экономику, обрекать себя на глобальное отставание. Разрешить массовую роботизацию – получить армию безработных и думать, как с ней быть. В условиях «мирного времени» это представляло бы серьезный вызов, говорит Кузнецов, но в условиях экономической войны в приоритете решения, позволяющие победить. Проблемы высвобождаемых работников будут решаться, что называется, в рабочем порядке.

Сегодня самый высокий в мире уровень роботизации – в компании Amazon: три робота на 10 сотрудников. Для сравнения: в автомобильном производстве, которое считается одной из наиболее роботизированных отраслей, всего полтора робота на 10 человек. При этом работники Amazon регулярно организовывают различные акции протеста, стремясь помешать или хотя бы замедлить процесс роботизации компании, но никаких резких действий со стороны американских регуляторов мы не видим. Даже особой шумихи в прессе по этому поводу нет.

Как отмечал Константин Конев, в США уже никто не питает иллюзий, что благодаря дешевому труду и низким зарплатам можно получить конкурентное преимущество. Американцы предпочитают вкладываться в современное оборудование, «все массовое производство сейчас идет на станках с ЧПУ». Российские власти, увы, боятся беспилотников, но верят, что экономике не обойтись без массового притока дешевой рабочей силы.